Поэтому я взял за правило слегка ему хамить. Всякий раз я просил ассистента:
– Не могли бы вы передать кое-что от меня?
– Да, конечно.
– Выразите ему бесконечную благодарность за то, что он так доброжелательно меня выслушал и дал мудрые советы касательно обсуждаемого случая.
– Вы правда хотите, чтобы я ему это передал?
– А то!
– Хорошо… Интерн выражает вам благодарность за то, что вы его доброжелательно выслушали и дали мудрые советы касательно обсуждаемого случая.
Мегафон, верный своей натуре, ревел:
– Кто ЭТОТ ПРИДУРОК?
Придурок – это я. Интерн с львиной гривой, немного хам, немного врун. Хам – с хирургом, возомнившим себя Господом Богом, врун – с пациентами, чтобы лучше их лечить.
15 часов,
бокс 3
В соседнем боксе все громче звучал голос Фроттис. Моя коллега пела…
Я говорил, что она лечила своих пациентов тихо и незаметно. Надо было уточнить: “как правило”…
В третьем боксе плакала женщина – мадам Шен. Она боялась уколов. А ей предстояло сделать один из самых неприятных уколов – пункцию лучевой артерии для газометрии. Медсестра напрасно ее уговаривала, ничего не помогало. Фроттис тоже попыталась, но результат был тот же.
– Не хочу! Не хочу!
Она плакала, медсестра готовила инструменты. Фроттис чувствовала свое бессилие. Мадам Шен рыдала все сильнее.
Фроттис, преданная фанатка Майкла Джексона, повинуясь внезапному порыву, запела:
– Cause this is thriller, thriller night.
И стала танцевать как в клипе.
– Что она делает? – воскликнула мадам Шен, продолжая всхлипывать.
– Танцует, – спокойно ответила медсестра, – а я пока вас уколю.
Фроттис радостно продолжала:
– You know it’s thriller, thriller night.
Медсестра уточнила:
– Танцует и поет.
– А вы?
– Я вас собираюсь уколоть. А она танцует, смотрите на нее.
Фроттис размахивала руками, вопя во все горло:
– You’re fighting for your life inside a killer, thriller tonight.
– Она ненормальная!
– Я танцую! – воскликнула Фроттис.
– Да, буйнопомешанная! – подтвердила медсестра, осторожно втыкая иголку.
Мадам Шен, не сводя глаз с Фроттис, опасливо заметила:
– Она все танцует.
– И поет, – добавила медсестра, аккуратно набирая кровь.
– А вы?
– Я? Я вас уколола.
– Укололи?
– Ну да! – ответила медсестра.
– Но я почти ничего не почувствовала… Это колдовство!
Фроттис вся в поту рухнула на стул.
– Нет, это Майкл! This is Michael!
Фроттис поет очень плохо. Танцует тоже ужасно. Зато она потрясающе красиво курит и ест. Однажды попыталась заняться спортом. Впрочем, после пробежки никто не встречал ее бурными овациями: она заблудилась и домой вернулась на метро.
