Я попытался вспомнить, который из двух стеклянный, а какой живой, оставшийся ей, чтобы плакать.
Простите, мадам Иокаста.
Простите за все.
15 часов,
внизу
Моя мать всегда говорила: имена очень важны и умение взвешивать слова – тоже.
Мадам Абей поместили в четвертый бокс. Ей шестьдесят восемь лет, в ее машину на полном ходу врезался какой-то лихой ездун. Воротник, фиксирующий шею и голову, шина на запястье, иммобилизационный матрац, плотно облегающий туловище, – мадам Абей лежала недвижимо, как Нефертити в саркофаге.
– Как вы себя чувствуете?
– Не очень…
Нефертити показалась мне растерянной, испуганной, печальной и усталой, да, очень усталой. У нее были выцветшие зеленые глаза.
– Тот, кто с вами это сделал, скрылся?
– Ну да…
Я улыбнулся ей, в ответ – никакой реакции. Ничего, мне нравятся трудные задачки.
– Одно из тех происшествий, которые подкрепляют дурное мнение о роде человеческом, да?
– Правда…
Я выдержал ее взгляд:
– Вы что думаете? Вас будут лечить. Починят то, что сломал этот урод. Но я не имею в виду только кости. Думаете, вы попали в больницу? Ошибаетесь. Это Больница с большой буквы. Здесь все – СУПЕР! После пребывания у нас “Риц” и “Хилтон” покажутся вам грязными и неуютными, как мотель Бейтса в хичкоковском “Психозе”.
Я сразу угадал, что имею дело с киноманкой. Глаза так выцветают, только если человек просмотрел кучу хороших фильмов.
Я повторил:
– Вас будут лечить.
Нефертити улыбнулась, но в тот момент ее жизни считать, что дело выиграно, было пока преждевременно.
Маленьких трудностей не бывает. И я взвешиваю каждое слово.
У Нефертити могли быть переломы, значит, следовало позвать шефа Мегафона, хирурга-ортопеда. Это меня радовало не больше, чем перспектива, вырвав себе соски, броситься вплавь через Нил, не наложив повязку и не заправившись антибиотиками.
Некоторые позорят белый халат. Шеф Мегафон из их числа. Он никогда не говорил нормальным голосом, только орал. Разум изменчив, общение – одно из его проявлений. В том, что касается общения, у Мегафона коэффициент интеллекта был не выше, чем у устрицы.
Иногда я звонил ему как специалисту, чтобы посоветоваться. Когда Мегафон оперировал, посредником служил ассистент: он держал телефонную трубку у помойного ведра, именуемого ротовым отверстием нашего хирурга. Я слышал, как он выкрикивал проклятия в адрес всего отделения скорой помощи, его персонала и так далее. Для него наше отделение было чучелом, на котором он вымещал все свои комплексы.
