— Вы еще сказали: посол должен быть защищен от покушений на неприкосновенность, и это обязанность правительства, при котором он имеет честь находиться…
Репнину показалось, что и он начинает понимать замысел Ленина, но он повторил, не противясь:
— Именно обязанность правительства…
Ленин обернулся.
— Заметьте, при котором он имеет честь находиться.
— Совершенно верно: честь находиться…
Ленин усмехнулся пока еще тайной мысли.
— Теперь разрешите мне задать несколько вопросов? — спросил Ленин. — Вы помните, как реагировала официальная Европа, когда перестало существовать правительство монархической России и к власти пришел Милюков? Вы помните, что за два дня, я подчеркиваю — два! — на Дворцовой, шесть побывали послы всей Европы, да только ли Европы, чтобы сообщить о признании нового правительства.
— Да, разумеется, я это видел.
— Очевидно, поступая так, они заботились и о возобновлении своих прав, в частности, права экстерриториальности, не так ли?
— Возможно, и так.
— Теперь перенесемся в наше время! Представьте, после создания нового правительства прошло почти два месяца. Однако послы вдруг убоялись иностранного ведомства как черт ладана. Не следует ли понимать этот факт так, что правительства стран, считая и королевское правительство Румынии, не признают революционной России?
Ленин чувствовал себя все увереннее, и это сообщилось голосу, который становился крепче, эмоциональнее.
— И это очевидно, — согласился Репнин.
— И если очевидно, то не значит ли все это, что румынское правительство желает сохранить свободу рук? Именно свободу рук, на манер той, которую обнаружило это правительство, интернировав тысячи русских людей… Не полагаете ли вы, что нормальные дипломатические отношения между государствами не предполагают такого акта?
— Да, разумеется, — ответил Репнин.
А если таких отношений нет, если правительство румынского короля добровольно отказалось от этих отношений, то посол со всеми его правами становится простым смертным, превращается в частное лицо и мы вправе поступать с ним, как сочтем нужным, тем более… — Ленин рассмеялся и ускорил шаг. — Тем более, что пример нам подало, так сказать, королевское правительство Румынии.
Повалил снег, повалил обильно и застлал все вокруг — в белых сумерках потонула и колокольня Смольнинского собора, и монастырские дома.
— Ну как вы находите мои доводы с точки зрения Марка Тулия?
Когда они вошли в здание и Ленин взглянул на Репнина, тот был белее снега, что лежал на его плечах.
