— Ну что ж. и на том спасибо.
Ленин встал. Возможность возразить собеседнику, сшибиться в споре прогнала усталость. Он дошел до окна, бросил в него быстрый взгляд, обернулся и пошел к Репнину.
Вы очень богатый человек?
Репнин смешался.
— Вы получили от могущественных предков нефтяные земли?
Репнин окончательно смешался — не ждал, что вопрос будет поставлен так прямо, с такой грубой, как ему казалось, прямотой.
Немного земли, отнюдь не нефтяной.
— Тогда что же вы защищаете?
Репнин качнулся в кресле.
Ленин не сводил с него глаз.
— Да, что вы защищаете, когда говорите нам «нет»? Сердцем, разумом, наконец, жизнью своей, какую истину?
Репнин вздохнул и посмотрел в окно и вновь увидел купола Смольнинского собора. Небо разгоралось позади них, и купола становились все объемнее. И, странное дело, вид этих куполов горячо стеснил грудь.
— Всегда, сколько помню себя… — сказал Репнин и запнулся. — Всегда… — продолжал он не без усилия, — отказывая себе во многом, разрешал одно — говорить правду.
— Я прошу вас об этом.
Самую жестокую и злую… правда всегда зла, — сказал Николай Алексеевич.
«Какая сила родила в этом человеке такую ненависть к тому миру и воодушевила на такое подвижничество? — думал Репнин. — Мученическая смерть брата и желание отомстить всем убийцам на века и века (отмщение правого способно обрушить небо)? Или идеал, тот высокий идеал, который разбудил и повел на смерть Пестеля?.. — Репнин смотрел на Ленина. — Нет беспощаднее огня, чем горе, однако оно и способно родить чудо. Какая сила вызвала к жизни этого человека?..»
— Я отнюдь не считал тот порядок жизни совершенным, но он был устроен людьми, которых я уважаю, устроен не вчера и не сегодня… — Репнин смотрел Ленину в глаза. — И я не могу признать нынешний порядок более справедливым только потому, что он утвержден силой.
— Сила не всегда синоним несправедливости! — бросил Ленин.
— Но вы принудили, вы… — произнес Репнин.
— Принуждение, к которому обратились мы, благо, — сказал Ленин и улыбнулся — он был непоколебим в своей жизнерадостности.
— Благо?
— Благо, — сказал Ленин и улыбнулся вновь. — Оно служит интересам большинства.
Теперь встал Репнин, он почувствовал, что этот невысокий человек с выпукло-сильным лбом и быстрым взглядом, непобедимо веселый даже в эту воинственно-суровую пору, очень хорошо понимал, что происходит в мире, верил в свою большую веру и, главное, знал, что надо делать, только он и знал сейчас во всем мире, во всем бесконечно просторном мире, что ему надлежит делать.
