Одним словом, продержали мы настроение недолго. И вскоре же понурились наши лошади. А каково себя чувствовали мулы ― понять их, как и всю Азию, по выражению сотника Томлина, было невозможно. Вполне могло статься, они по-лошадиному переживали свою участь. Все-таки одна вторая доля лошадиной крови в них жила.
А сотник Томлин, по словам бутаковского урядника Расковалова, имел у нас присутствие отсутствия. Он перед самым нашим рейдом увязался с санитарным транспортом в соседний этапный питательный пункт в надежде разжиться спиртом и к моменту нашего выступления не вернулся ― не вернулся и не догнал. Спирт соблазнял многих. Во избежание использования его не по назначению был приказ мешать спирт с эфиром. Но страждущих это не остановило ― прямо по латинскому выражению: “Hoc volo, sit pro ratione voluntas, ― Я этого хочу, пусть доводом будет моя воля!” ― выражение, кажется, из “Сатир” Ювенала. За тяготой нашей первобытной повседневности сомнение мое в принадлежности цитаты пусть простится. А добавление эфира в спирт никого не остановило. И спирт у определенной части нашего брата офицеров, земских работников, врачей и санитаров был предметом вожделения.
Выстрелы левофлангового разъезда разбудили нас от тупой дремы. Я очнулся и открыл глаза. Левой рукой я держался за узду Локая, а правой опирался на его холку. То есть я, как лошадь, спал на ходу. Проснувшись, я остановился. На вершину холма выкатился наш разъезд, спешился и с колена дал в ту сторону, откуда прикатил, залп. Один казак покатил к нам.
― Туть! ― тоже сказал я.
― Ваш вы-б-б-б! Курды! Много! ― каким-то образом издалека нашел меня казак.
― Сколько много? ― рассердился я.
― Сотен пять, ваше вы-б-б-б! ― выдохнул казак.
― Как обнаружили? ― спросил я.
― Вот так, ваше вы-б-б-б, в один конь идем, вдруг ― поперешнай с холма гребешок! Только мы ― на него! А там их тьма, и без дозора! Не то бы!..
― Точный координат сказать можешь? ― спросил я.
― Чаво, ваше высокоблагородие? ― приложился к папахе казак.
― Где именно они, на каком расстоянии отсюда? ― спросил я.
― Так, ваше вы-б-б-б, вот за холмичком, как мы на гребешок вышли ― они тут, прямо рукой подать, хоть кулеш ихнай хлебай! ― зачастил казак.
― Верста, две? ― начал злиться я.
― Та вот, з вэрсту! ― развел перед собой руками казак, надо полагать, хотел показать, сколько мало это ― “з вэрсту”, а вдруг увидел, что это очень много. ― Та ни! ― вскричал он. ― Яка вэрста! Та з полвэрсточки будэ!
