― Что скажу, Борис Алексеевич. Видите, ноздри и уши чистые. Живот не вздутый. Селезенка и прочее в порядке. Легкие в порядке. Иначе бы из ноздрей потягивало, что из солдатской казармы ранним утром.
― Так ведь невеселый. Смотрите, будто болеет! ― сказал я.
― Недокорм наблюдается, ― продолжил Иван Васильевич характеризовать Локая. ― Но это у всех наших лошадей. Попробуйте его морковью покормить, только не усердствуйте. Так, понемногу. А смотрит он и вправду, как наш раввин в Тору. Он уже у вас…
― Полгода. Он привезен из Туркестана с Закаспийской бригадой. Потом достался казаку Первого Уманского полка, после его гибели в Алашкертской долине достался мне, ― сказал я.
― Не кабардинец? ― спросил Иван Васильевич и сам же сказал: ― Уже вижу, что задаю глупый вопрос. Локай ― значит, локайской породы. А до вас как его уже звали?
― Неужели тоскует? ― воскликнул я. ― Понятия не имею, как его звали. Я стал звать Локаем, по породе, потому что записан он локайской породой.
― Ну, что же вы хотите! Давайте будем вас звать не ваше высокоблагородие господин капитан, а давайте вас назовем цырульником Мовшей Рабиновичем! ― тоже воскликнул Иван Васильевич.
― Так ведь он на Локая отзывается. Видите, уже ушами прядает на нас! ― возразил я.
― Таки что, скажите, ему остается! ― развел руками Иван Васильевич.
― Ну, здоров, и слава Богу! А то ведь ― на эту чертову Кут-Амару! ― вроде бы успокоился я.
― А скажите, Борис Алексеевич, да, вот мне в голову пришло, скажите, с кем-нибудь из лошадей он дружит? ― спросил Иван Васильевич.
― Кто? ― не понял я.
― Ваш конь Локай. Есть у него среди лошадей друзья? ― снова спросил он и, увидев, что я несколько прионемел от такого вопроса, объяснил: ― Видите ли, уважаемый господин Норин, лошади высокоорганизованные в социальном отношении животные. Дружба, неприязнь, семейные чувства им присущи в полной мере. Возможно, он не может влиться в новую для него среду. У нас сплошь кабардинцы, а он локай, он для них чужой, и они ему чужие. Он просто-напросто тоскует у вас. Вполне может быть такое.
― А как же я его подружу… ― начал было я.
― Да вы-то не подружите, Борис Алексеевич! Вы-то не подружите. Но вот вам старинный рецепт лошадников. Лошади ведь сами выбирают. Вы его ни с кем не подружите. А вот купите козу… Нет-нет-нет, не смейтесь, а послушайте ученого еврея! Купите ему козу. Внакладе не останетесь. Если не поможет вашему коню, съедите ее. Но вдруг поможет. Старые лошадники так делают, так изгоняют тоску из лошади.
