Тем временем истребитель приземлился и выдохнул. В эту секунду Даша дернулась в кресле.
— Мам, я перезвоню. — Влад отключился, не дождавшись ее согласия, и бросился к девушке. Та будто спала.
Он чертыхался и путался в ремнях, но наконец освободил ее, стянул маску и скафандр до плеч.
Сердце билось, пульс прощупывался, но Даша не приходила в сознание. Краем глаза он видел, как люди сбегаются к их кораблю, но не мог выпустить ее из объятий. Он просто ждал, леденея от страха: вдруг не очнется?
— Дашенька, ну ты уже не корабль, просыпайся, — шептал он.
— А кто я? — тихо спросила она.
— А кем хочешь быть?
— Не знаю… твои предложения?
— Могу предложить стать моей женой.
— Согласна, — улыбнулась она.
Им было плевать, что кто-то там стучит и пытается попасть внутрь. Да и «перчатки», честно говоря, уже жутко надоели. Имеют права герои Российской Федерации побыть, наконец, одни?! Влад на всякий случай отключил телефон и проверил, выключена ли камера.
МАРИНА И СЕРГЕЙ ДЯЧЕНКО
ВНЕ
…Тогда лабиринт коридоров оборвался, и они влетели в огромный, пыльный, заваленный рухлядью зал; прямо перед ними оказалась чья-то широкая спина, и Щек замер, изо всех сил прижимая к себе Дану.
Прямо вслед за ними в зал влетел начальник стражи в сопровождении озверелой шестерки автоматчиков; увидев широкую спину, все семеро тихо выстроились вдоль стены.
— Это кто же такой доблестный, — пробормотал Бог, не оборачиваясь, — какой же такой надежный страж не умеет остановить и урезонить мальчика и девочку?
Автоматчики молчали. Начальник стражи вытер ладонью мокрый лоб:
— Это не девочка. Это берегиня, Господи, в нее фиг попадешь.
Бог наконец обернулся; на узком столике перед ним помещалась объемная, многоэтажная, страшно сложная игра.
Автоматчики вытянулись в струнку, а начальник стражи, наоборот, присел. Не верилось, что вся эта свора еще пять минут назад исходила жаждой убийства.
— Берегиня, — сказал Бог, оглядев Дану. — Берегиня и пастушок. — Его взгляд уперся в Щека, и тот сразу понял, отчего присел начальник стражи.
Бог вытащил из нагрудного кармана измятую пачку сигарет. Из недр захламленного зала печально и длинно пробили часы.
— Значит, так, — сказал Бог, с сожалением втягивая в себя жидкий серый дымок. — Если мальчик и берегиня все же прорвались, то следует соблюсти справедливость. Как тебя зовут, я забыл?
— Щек, — сказал Щек непослушным языком.
— Опять Щек. — Бог усмехнулся чему-то, понятному ему одному. — Хорошо. Чего ты хочешь?
