Возвращение с триумфом. — Старый охотник и его таинственный помощник. — Дах — национальное оружие. — Истребитель тигров бежит от тетерки.
Бреванн, оставшийся на шлюпке с двумя европейцами и негром, очень встревожился, когда получил от Фрике записку. Друг извещал его, что отправляется в поход на тигра-людоеда.
— Уж он всегда выдумает что-нибудь этакое! — ворчал Андре. — Ему кажется простой забавой схватиться со старым громадным тигром… А я изволь тут изнемогать от жары и тревоги.
…Наступила ночь. Тревога француза все возрастала. Но вот на берегу задвигались многочисленные огни, послышались радостные крики. Он улыбнулся, произнеся:
— Тигр убит. Бирманцы чествуют моего шального мальчика.
И не ошибся. Вскоре появились люди с факелами, оравшие во все горло. За ними чинно двигались четыре туземца с чем-то вроде носилок, на которых лежали останки тигра. И наконец, показался Фрике с винтовкой за плечами. Вид у него был самый победоносный. Процессию сопровождали переводчик, слуга-негр и мальчик. Шествие замыкали крестьяне, тащившие разную живность и свежие овощи. Они громогласно прославляли своего спасителя.
Бреванн радостно встретил парижанина и его свиту.
Молодой человек взволнованно пожал руку друга. Затем представил переводчика:
— Вот вам толмач, господин Андре. Он родом из Пондишери, следовательно, наш индийский соотечественник. А вы, господин Минграсами, знайте, что этот джентльмен — господин Андре Бреванн, наш общий начальник.
Индус поднял над чалмой руки, степенно и величественно поклонился.
— Буду служить вам, сударь, верой и правдой. Я настоящий француз и ненавижу англичан.
— Ты говоришь по-бирмански?
— Так же бегло, как и по-французски.
— Хорошо. Завтра условимся с тобой насчет жалованья.
— Я вполне полагаюсь на вас, сударь, и, кроме того, считаю большой честью быть на службе у французов.
— А вот этот мальчуган, — продолжал юноша, подводя Ясу, — будет нашим новобранцем, я его усыновил.
— Как! Еще один приемыш! — добродушно улыбнулся Бреванн.
— Всего лишь третий. К тому же мой бывший негритенок Мажесте уже вырос, а китайчонок Виктор скоро сделается мандарином[21]. Знаете, господин Андре, я был глубоко несчастлив до встречи с вами и потому не могу равнодушно видеть покинутых детей или сирот. Рад, что и вы их любите.
— У него нет ни отца, ни матери?
— Его мать стала последней жертвой Людоеда…
