Я стояла, затаив дыхание, казалось, вообще не дыша, не решаясь смотреть на него, боясь увидеть тот взгляд, которым он удостоил меня в прошлый раз. Сердце стучало в висках, болью надавливая на нервные окончания. И хотя я не осмелилась смотреть на него, но чувствовала на себе его пристальный, острый, оценивающе пренебрежительный взгляд. И смущенно тупилась не в силах поднять на демона глаза. И лишь молилась: отпусти меня, не смотри на меня, не смотри же!..
Но он продолжал меня осматривать, будто впервые видел, медленно и неспешно пробегая глазами от лица и волос к сцепленным рукам, выглядывавшим из-под подола платья стройным ножкам и останавливая свой взгляд вновь на моем лице. Меня бросило в жар, а затем в холод. Какой холодный взгляд! Точно лед.
Сколько мы так стояли? Минуту, две, пять... или целую вечность? Я потерялась во времени, казалось, я тонула в пространстве, в нем, в том, что творилось вокруг меня. Я молилась о том, чтобы меня отпустили, но у Князя были иные планы на меня. И отпускать меня в них не входило.
Он ждал. Чего-то выжидал, как хищник, испытывал мое терпение, давил на нервы, вынуждал падать, но не подниматься с колен. Плел свои сети, вяло, неспешно, тягуче, иронично и насмешливо. Принудительно.
Я сжалась, ощущая легкое головокружение внутри себя, задышала чаще и резче, а демон продолжал смотреть на меня, так и не произнеся ни слова.
А потом вдруг резко:
- Посмотри на меня.
Я задрожала от звука его голоса. Жесткий, резкий, вяло равнодушный, но такой тягуче невыносимый.
Он забавляется моим смущением, моей неуверенностью. Тем, что он знает то, о чем я даже и не догадываюсь. Он упивается своей властью надо мной, ему это доставляет удовольствие – мучить меня неизвестностью! Ведь он знает, он ощущает во мне неуверенность, и он играет на ней, как на струнах.
- Посмотри на меня сейчас же, - повторил он громче и жестче, когда я, не послушавшись, отвернулась.
Я сглотнула подступивший к горлу комок и подняла на него вызывающий взгляд.
«Не сдаваться. Не сдаваться!» звучало во мне снова и снова барабанной дробью.
Его глаза мне ничего не сказали. Вообще ничего. Или они молчали, или он умело скрывал свои мысли.
Холод серо-голубых озер полосонул меня ножом.
- Ты ослушалась, - заявил он, скрестив пальцы, опираясь на них подбородком и глядя на меня в упор.
Что мне следовало ему сказать? И стоило ли что-то вообще говорить? Ждал ли он от меня ответа?
Я просто кивнула, зачарованно глядя на него так же, как это делал он.
