— И отец которой, — тут же заметил Михаил, — тоже входил в состав экспедиции Дмитриева.
— Действительно, ситуация любопытная. — Декан принялся более внимательно перелистывать журнал. — И кто от её имени прислал этот стишок, не известно?
— Совершенно верно.
— М-да… — Юрий Николаевич снова уткнулся в напечатанный текст. — Оказывается, Дмитриев был ещё и поэт. Не знал.
— Вы были с ним знакомы? — Михаил встрепенулся.
— Шапочно. — Декан небрежно перевернул новую страницу. — Если можно назвать знакомством перекидку несколькими фразами первокурсника с преподавателем вуза.
— Мой отец преподавал в вашем университете? На этой кафедре?
Нет, сегодня действительно для Михаила был день открытий.
— Представьте себе, юноша. Правда, в те времена сие заведение носило статус института. — Ельцов вскинул голову. — А вы что, не знали? Впрочем, ничего странного нет. Сколько вам тогда было? Пять? Шесть лет? К тому же ваш батюшка пришёл к нам во втором семестре. Практический курс. Всего-то отработал четыре месяца.
— Странный случай, — отметил Урманский.
— Да, — подтвердил декан. — Редкий. Его пригласил профессор Шабанов. Евгений Васильевич. Лично.
— Декан геофака в те годы, — пояснил Александр Васильевич.
— Они дружили? — тут же поинтересовалась Виктория у Ельцова.
— Понятия не имею. Но были хорошо знакомы — факт! Дмитриев, по слухам, не без помощи Шабанова даже в аспирантуру поступил. К тому же Евгений Васильевич взял его к себе на кафедру среди учебного года. Когда вся нагрузка расписана… А сие, знаете ли, очень редкостный случай. Хотя практик, как мне рассказывали, Дмитриев был от Бога. К сожалению, читал он только на старших курсах…
— Возможно, кто-то из студентов ушёл с ним в экспедицию… — заметил Александр Васильевич.
— Да, было нечто подобное, — подтвердил Ельцов. — Какой-то дипломник. Выпускник.
— Постойте. А защита диплома? — удивлённо заметил Урманский. — Ведь они ушли в июне. Как раз во время защиты.
— В те времена подобного рода дела решались просто. Звонком из обкома партии.
— А как звали студента? Я помню всю группу отца поимённо, — поинтересовался несколько успокоившийся Мишка.
— Смеётесь?! Думаете, я вот так, с ходу, вспомню детали сорокалетней давности? — Юрий Николаевич взял папку в руки, раскрыл её, принялся листать страницы. — Вот, кажется, он. Савицкий Владимир… Отчество неразборчиво. На бумагу попала вода, чернила расплылись.
— Да, был такой, — утвердительно кивнул головой Мишка.
— Вот именно, что был. — Ельцов кинул папку на стол, распахнул створки окна пошире, вдохнул полной грудью горячий, сухой воздух.
