Карло поднялся и, не глядя на меня, опустив голову и сжав кулаки, вышел за дверь. Я последовала за ним.
Мы будто впервые очутились в кабинете доктора и неловко топтались у стола, пока Лонгани кивком не предложил нам сесть. Я рухнула в кожаное кресло.
Карло встал у меня за спиной.
– К сожалению, состояние Луче тяжелее, чем мы предполагали.
В кабинете грохнуло: это Карло со всей силы ударил кулаком в дверь.
Доктор как ни в чем не бывало продолжал:
– Теперь, к сожалению, мы вынуждены исключить возможность пересадки от живого донора. Остается только ждать.
– Ждать чего? – почти выкрикнул Карло за моей спиной.
– Совместимого донорского органа.
– То есть надо дожидаться, пока другие родители потеряют ребенка? Господи, за что! – Карло как-то по-детски, неуклюже опустился на пол и еле слышно прошептал: – Если она умрет, я не буду жить. Какой смысл мне оставаться тут одному?
Это был удар ниже пояса.
– Нужно ждать появления донора с необратимыми повреждениями в результате черепно-мозговой травмы или кровоизлияния в мозг. Я знаю, это звучит ужасно, но для Луче это единственный шанс.
Карло обхватил колени руками и уронил голову на грудь.
– Реципиент для каждого донора назначается решением межрегионального трансплантационного центра. Существует лист ожидания, в который входят пациенты целого ряда медицинских учреждений, участвующих в данной программе. Органы каждого донора распределяются с учетом совместимости и тяжести состояния потенциального реципиента.
Доктор выдал эту тираду одним духом, будто прочитал абзац из книжки. Когда он сделал паузу, я взглянула на него, как лось на фары приближающегося автомобиля.
– Учитывая состояние Луче и ее юный возраст, вполне возможно, что она уже попала в самое начало списка. Мы только что передали в центр ее клинические данные, а также результаты проб на совместимость. Теперь остается только ждать.
Я поднялась, и кресло тяжко заскрипело.
– Доктор, а я совместима?
Лонгани взглянул с недоумением, но ответил:
– Да, но, к сожалению, мы не можем пересадить часть донорского органа: этого будет недостаточно, чтобы спасти девочку.
Я повернулась и наткнулась на ноги Карло. Глядя на него сверху вниз, я прошептала:
– Оставайся с ней, пожалуйста. И звони мне, что бы ни случилось.
Он непонимающе наморщил брови, блуждая в мыслях где-то далеко от меня.
– Это последнее, о чем я тебя прошу, Карло, – проговорила я и, стиснув зубы, выскочила за дверь.
Я остановилась перед окном в палату, наполовину прикрытым жалюзи, и посмотрела, как ты медленно и ровно дышишь. Отступив на пару шагов, я оглядела тебя издалека, чтобы увидеть целиком, чтобы запомнить твое тело нетронутым, без отметин, без трубок – как картину, которая воспринимается совсем по-другому, если отойти от нее подальше.
