– Вроде да.
Что и говорить, сегодня Таннер получил большое удовольствие, наблюдая, как из школы в панике выбегают его одноклассники в нелепых, плохо подогнанных костюмах радиационной защиты. Избранные, лучшие из лучших: сплошь аккуратненькие, с хорошо пахнущими волосами и надменными повадками – такие по головам полезут, спасая свою шкуру. Вроде того же Оушена Клингсмита, искренне считавшего себя личным подарком от бога благодарному мирозданию.
– Мы несем к звездам жизнь, – сообщил как-то Оушен ему, Таннеру. – А ты – грязь у меня на ботинках.
Смотреть, как сверкает пятками Клингсмит, было особенно приятно.
Директор Хаммонд продолжал копаться в досье, то и дело издавая «ц-ц-ц» и «пффф» по мере чтения. Звук как от проколотой шины. Таннер снова посмотрел директору за спину, в окно. В куполе Межгалактического Биологического Инкапсуляционного Космического корабля – или, для краткости, М-Бика – окон было мало. Стекло слишком хрупко и способствует утечке энергии. А уж окно с видом на космос было привилегией, доступной только тем, кто занимал самые высокие позиции. И директор Хаммонд, с его кабинетом на первой линии гигантского вращающегося барабана корабля, был как раз из таких. Предполагалось, что сидящий за столом человек, позади которого вращаются сами небеса, покажется всякому посетителю неотъемлемой частью внушительной и грозной картины мироздания. Ирония состояла в том, что все получалось ровным счетом наоборот. Хаммонд на фоне космоса выглядел мелким и незначительным.
Директор закрыл Таннерову папку. Если бы поблизости оказался шлюз, он бы охотно выкинул оттуда и ее, и Таннера в придачу. Так, по крайней мере, решил Таннер.
– Ваше пренебрежение авторитетами уже достаточно прискорбно, но куда больше меня заботят постоянные конфликты между вами и одноклассниками.
– Они всегда первые начинают.
– Ну, конечно.
Зачем вообще мыться водой, думал Таннер. Директорского сарказма хватит окатить его с головой. Пожалуй, самое время захлопнуть рот и просто слушать лекцию, или мобилизующую беседу, или проповедь, или аналитический разбор – чем бы там Хаммонд ни считал свое выступление. Все равно это ничего не меняет. Предполагалось, что все колонисты на борту – сплошь просветленные индивидуумы, равные друг другу во всем. Однако после шестидесяти семи лет, проведенных в космосе, в стае сам собой выработался «порядок клевания». Как иерархия у птиц: кому за кем подходить к кормушке. Ребят вроде Таннера, для которых каждый день был борьбой за выживание, считали отбросами человеческой породы. Единственное, что делало жизнь хоть сколько-нибудь выносимой, – это возможность мутить воду. И дело даже не в том, что Таннеру нравилось чинить беспорядки, хотя хакнуть школьный компьютер – да, это достижение. И вызов. По самой своей природе Таннер был решателем проблем. Но когда на него смотрели другие, они видели не решателя – они видели саму воплощенную проблему, во всей ее красе.
