Все, дошли наконец. За очередным поворотом дорожным прямо по курсу нашему отрылся вид на городище. Ну а как еще назвать село, частоколом крепким огороженное, с башенками деревянными, как я понимаю, для стрелков-лучников предназначенными, и с одной башней повыше, дозорной, наверное. Само село на большом пологом холме расположено, и на вид совсем не маленькое. Не село даже, целый поселок городского типа. За деревней, с другой стороны холма, лента реки виднеется, серьезной такой реки, широкой.
Пока рассматривал я окрестности, мы почти до ворот уже и дошли. И встречает нас там толпа немаленькая. Видно, знают уже новости нехорошие, в толпе кое-где вой бабий слышится. Наверное, родственники убиенных сокрушаются, ну и примкнувшие к ним за компанию, бабий плачь – он заразный, если в обществе.
Остановилась наша делегация перед воротами, те, кто с нами да за нами шли с толпой смешались, новости из первых рук распространять начали. Ольд с телеги слез и пошел к двум мужикам, перед толпой стоящим. Ага, судя по виду, перед нами исполнительная власть и военком местный, уважаемые люди. Тот, который гражданский, как я его определил, старик представительный, седой совсем, в рубахе красной и безрукавке меховой. А военный – мужик лет сорока, крепкий, прямой, ростом повыше остальных будет. Кольчуга на нем с короткими рукавами, наручи из кожи, меч на поясе, сапоги с длинными голенищами и металлическими вставками на голени и на носках. Шлема нет, волосы ремешком кожаным перехвачены, борода подстрижена коротко. На лице шрам старый, заметный, на щеке начинается и куда-то за линию волос в сторону уха уходит. Знатно мужика резанули, не удивлюсь, если куска уха у него нет. Под волосами не видно.
Я почему на военного больше смотрю? Да потому, что интересней мне коллега мой здешний, чем местный градоначальник, или кто он у них там. Не особо я в прошлой жизни любил с гражданскими чиновниками дела иметь. В силу специфики работы своей сложилось у меня впечатление, что вор там на воре сидит, и вором же погоняет. И впечатление это у меня весомыми доказательствами обычно подкреплялось, опять же в силу специфики работы. Ну, естественно, кто у нас в здравом уме и твердой памяти пойдет на копеечную зарплату народу служить-помогать, не имея никакой ответной отдачи? Другое дело, что в большинстве случаев приходилось мне эти доказательства неоспоримые вместо того, чтобы на суд наш, самый справедливый в мире, представлять, по приказу начальства вышестоящего в трубочку скручивать и засовывать себе… Ну вы поняли. Не интересовала наше государство родное в силу общей политической и плачевной экономической ситуации информация правдивая, а интересовали слова красивые и купюры крупные, как контраргументы в ответ на мои доводы предъявляемые.
