— Вас, — проговорил он. — Я помню, как вы сидели рядом, очень близко, и прикасались ко мне — вот как сейчас.
— Я же говорила, вы здесь уже несколько дней.
Он вспомнил, как двигались ее мягкие губы.
— Еще вы мне пели.
Она очаровательно порозовела и показалась ему еще прекраснее.
— Да.
Держа ее ладони в своих, он прошептал:
— И вы обмывали меня. — Он сделал паузу. Перевел взгляд с их сомкнутых рук на ее грудь, высоко вздымавшуюся с каждым вздохом, а после посмотрел в ее чуть раскосые глаза. — Везде.
Она сглотнула и на мгновение прикрыла глаза.
— Пришлось. Вам был необходим уход, а мои горничные слишком невинны для подобных вещей. Я же занималась этим не раз. — Слова вылетали из ее уст со скоростью коляски, несущейся по переулку.
— Укладывали мужчин в свою постель и обмывали их?
Невозможно, но она покраснела еще гуще.
— О, нет, я имела в виду своего супруга. И солдат на войне. Я… я помогала в лазарете.
И отвела глаза, избегая смотреть на него.
— Тогда вы и в самом деле ангел, — мягко промолвил Кит. Он навидался ужасов войны за год, проведенный на Пиренейском полуострове. Бессмысленная, шокирующая жестокость, насилие над женщинами, сожженные дотла деревни — все ради того, чтобы уничтожить врага. Страшнее всего было видеть, как солдаты в его полку, находясь на грани безумия, стреляли в себе подобных. Нет, никогда больше его нога не ступит на испанскую землю.
Через год он продал патент офицера и никогда больше не вспоминал о войне.
Стоп. Он вспомнил о ней сейчас.
— Я вспомнил, — прошептал он. Большими пальцами он потер ее ладони. — Вспомнил!
— Что именно? Что вы вспомнили?
— Испанию. Я служил в Испании. — Он поморщился. — О-о, это был худший год в моей жизни.
— Но это же прекрасно! — воскликнула она, потом широко распахнула глаза и помотала головой. — Я имею в виду, хорошо, что к вам возвращается память. Вы воевали. Если вы вспомнили это, значит непременно вспомните что-то еще.
Надо же было такому случиться, чтобы из всех событий своей жизни он вспомнил именно этот треклятый эпизод. Если б он мог, то выжег бы его из памяти каленым железом.
— Ваши речи да Богу в уши, мадам. Не хотелось бы остаться с одними лишь горькими воспоминаниями.
Он погладил ее руки, желая ощутить ее тепло, почувствовать, как ускоряется под его лаской ее пульс. Прошлое изменить нельзя, но вот будущее… эту карту он еще не разыграл.
— Спойте мне еще?
— Что? — Ее темные ресницы опустились. В голосе послышалась дрожь.
