Владимир вздрогнул и обернулся.
Перед ним в боевой стойке пружинила старушка. Упершись рукоятью швабры ему в грудь, она к тому же, словно теннисистка, размахивала железным мусорным совком, целясь в физиономию непрошеного гостя.
— Моя голова — не мячик, бабуля! — крикнул Львов, прикрывая лицо. — Для других целей мне пригодится!
— Ты чего тут потерял?
— Не чего, а кого. Ирину. Владиславовну. Первенцеву.
— А кто такой? — проворчала баба Вера все еще сердито, однако совок опустила. — Документы при себе?
— При себе, при себе. — Он достал удостоверение фонда и, раскрыв на месте фотографии, помахал перед старушкой. — Владимир Павлович. Будем знакомы.
Красные корочки с золотым тиснением внушили старушенции почтение.
— Верыванна. — Она протянула ему вместо ладони все тот же совок, и Львов на полнейшем серьезе пожал его.
— Ой! — спохватилась бабка и подала взамен совка… швабру.
— Ничего-ничего, бывает, — успокоил Львов и точно так же, без тени улыбки, потряс пыльную щетину, словно дружественную пятерню.
— Тьфу, пропасть, запутал ты меня!
Старушка с грохотом швырнула инструменты на пол и протянула ему две сухонькие руки сразу, чтобы исправить свою двойную ошибку.
Владимир же, как истинный джентльмен, обхватил их своими огромными холеными кистями и галантно поцеловал, словно какой-нибудь великосветской гранд-даме.
— Ой, грязные! Я тут прибиралась, — засмущалась соседка и отдернула руки. Спрятала их за спину.
Она была целиком и полностью покорена.
— Ты не сердись, деточка, что я тебя так, с налету! Время такое. Народ-то, понимаешь, всякий шастает.
— Всякий — это какой? Кто у вас тут шастает?
— Вредители попадаются.
— Это они тут стены разломали?
— Нет, это Ирка сама. Тут, деточка, намедни одну штуку привинтили… Трубочки, понимаешь, пружиночки, огонечки мигают. Красивая штуковина была, зараза.
— А оказалась бомбой, что ли?
— Хуже!
— Что может быть хуже?
— Сказали: для освоения космоса. А оказалось — поганый кухонный комбайн.
— Сливки взбивать?
— Человеков! Простых, понимаешь, тружеников. И даже престарелых пенсионеров. Ветеранов труда.
— Что вы говорите! И пенсионеров не пощадили? На вас-то, Верыванна, не покушались, надеюсь?
— Хо, еще как покушались! Они из меня, детка, такие сливки взбили, ироды! Еле разогнулась потом, вся спеклась, как безе в духовке. Спасибо еще, режим мясорубки не включили.
По бабе Вере, правда, не видно было, что над ней измывались злоумышленники: подвижности этой старушки могли бы и юноши позавидовать.
