Тут и Петька понял, что зашел слишком далеко и едва не выдал себя, опровергая свои же собственные выдумки.
— Из девятой. А окна восьмой — вон они. Видишь шелковые шторы? Там у них гостиная.
— Ага.
Она наклонилась, подобрала камешек и метко запустила его в указанное окно, занавешенное сборчатым шелком.
— Помогай, — кивнула она Пете.
Но тот живо представил себе, как сейчас выглянет отец и застанет его за этим занятием.
— Не! — отказался он. — Ты уж сама! Там хозяин больно сердитый, еще вызовет этого… майора Ковалева.
Он отошел подальше, на детскую площадку, спрятался в фанерную избушку и принялся наблюдать. Интересно же, за что в их квартире какая-то рыжая девчонка решила побить стекла!
А Ирина огляделась… и не нашла больше подходящего метательного снаряда. Тогда она сунула в рот сложенные колечком пальцы и засвистела. Тем самым богатырским посвистом, который слышала сегодня ночью в Сокольническом парке.
Штора дрогнула… Сдвинулась…
Он, он! В чем это он? В махровом домашнем халате?
Увидел меня. Узнал! Скрылся в глубине гостиной… Выйдет или нет?
Должен, должен выйти! Помогай, волшебная свечечка!
Петька наблюдал, предвкушая скандальчик. «Как поступит отец? Вызовет милицию или сам надерет рыжей нахалке уши? А жалко девчонку. И уши у нее ничего, аккуратненькие.
Если все обойдется, попрошу, чтобы прокатила. Хоть немножко. В качестве платы за то, что указал ей окна квартиры…»
Отец выскочил во двор прямо в халате. Бросился к мотоциклистке, но…
Вместо того чтобы надрать ей уши, брякнулся перед ней на колени, прямо посреди двора.
И это уже Петьке ой как не понравилось!
«Что это батя, свихнулся? — Мальчишка заерзал в своем фанерном укрытии, однако вылезти не решился. — Да он ей руки целует! Вот позорище! Влюбился на старости лет? Тили-тили-тесто? Я подозревал Зинаиду, а тут другая! Школьница! Или уже не школьница? Может, студентка? Ой, как он на нее глядит! Совсем как Зинка — на него! Подлая рыжая обманщица! Задумала отнять у меня отца? А папка тоже хорош гусь: как же мама? Любовь, верность, память — это все брехня, да? Маму побоку?»
Ирине вдруг захотелось спрыгнуть с мотоцикла и тоже опуститься на колени. Вот так, вдвоем, они бы стояли в этой смешной позе друг против друга и обнимались. А может… может, она и сама решилась бы поцеловать ему руку.
Ну и что же, что он мужчина, а она женщина! Это все условности! У нас давно равноправие.
И пусть окружающие смотрят! Пусть даже потешаются, если им так нравится! Плевать на всех!
