И теперь все родичи скандировали хоть и громко, но с кислыми минами:
— Горько! Горько!
Именно десять лет назад двадцатипятилетний Владимир Львов женился. В первый и, по его глубочайшему убеждению, единственный раз.
Пленительная в своей печальной, хрупкой, лунной красоте невеста была чуть старше него.
— Сразу видно, не жилец Наташка! — неодобрительно перешептывались родичи Львова. — Сикильда малокровная! Кто знает, может, она вообще заразная? Откопал же себе Володька подружку! Да еще с довеском…
Довеском был нервный и астеничный Петя, которому тогда исполнилось три годика. Наталья, покинутая первым мужем, воспитывала сынишку одна.
И уже тогда было известно, что она очень больна. Возможно, неизлечимо. Что-то серьезное с кровью…
Как ни странно, именно все это, вместе взятое, — и Наташина болезненность, и ее несложившаяся личная жизнь, и даже то, что ребенок выглядит таким страшненьким, — и привлекало Володю.
Может быть, оттого, что силушек у него было немерено и хотелось ими с кем-то поделиться. Кого-то опекать и ублажать.
А заботиться, конечно, лучше о слабых. Сильные в этом не нуждаются.
В те времена Владимир Львов как раз стремительно делал банковскую карьеру и был уже вполне обеспеченным человеком.
Но продвижение по служебной лестнице и сколачивание собственного капитала не забирало и малой толики распиравшей его энергии. Широкие плечи, широкий размах, широкая натура — таков был этот человек. Он и чувствовал себя несчастным, если никого не мог сделать счастливым.
«Женюсь!» — решил он.
— Ты не должен так поступать, — тихо возразила Наташа. — Это будет неправильно. Нечестно. С моей стороны.
— А я не бескорыстно, — отвечал он. — Я бизнесмен и взамен попрошу тебя об одной услуге.
— Но я, кажется, ничего не могу для тебя сделать… только любить.
— Нет, можешь. Разреши усыновить Петра.
Растроганная Наташа расплакалась, и вопрос был решен.
Петя стал Владимировичем и получил фамилию. Львов.
А каково было его подлинное отчество, никто и никогда больше не вспоминал…
Никто, кроме многочисленной иногородной родни, которую с каждым годом все сильнее заедало, что разросшееся до фантастических масштабов состояние Владимира Павловича Львова будет предназначено не кровным родственникам в лице их самих и их отпрысков, а какому-то безродному самозванцу.
Вопреки пессимистическим прогнозам врачей Наталья прожила еще целых пять лет. Быть может, держалась она за счет того, что муж щедро вливал в нее собственную энергию, а однажды даже и кровь в буквальном смысле — когда понадобилось экстренное переливание.
