Он объяснил сам и через переводчика-сенегальца: нужно трудиться по-военному, а не то!..
Но что он мог сделать? Барбантон забыл, что вышел в отставку, что его генеральство рассеялось как дым, что ему даже опереться не на кого, так как короля, от которого он получил власть, больше не существует. И все-таки приказал — и его послушались:
— Марш!..
Пехотинцы превратились в саперов и двинулись в болото за своим командиром.
Работа снова закипела. Гать настилали и шли по ней вперед. Но вот Фрике увидел примятый, словно после стада гиппопотамов, камыш.
Он первый вступил на это место и вскрикнул от удивления. Шагах в пяти или шести лежали две черные ноги, покрытые роем разноцветных мух. Повыше колен виднелись два красных лоскутка — очевидно, остатки генеральского мундира, в котором щеголял Сунгойя.
Остальная часть тела была проглочена питоном.
Сам он находился тут же. Юноша много путешествовал, много видел, много читал, но никогда не представлял себе ничего подобного. Что за страшилище! Какая голова! Какое туловище! Какие колоссальные размеры! Гадина превратила короля в некое подобие теста, смочила слюной и начала глотать с головы. Операция была окончена на две трети. Оставались только ноги.
В эту минуту пресмыкающееся было набито пищей так, что могло лопнуть, и потому не представляло опасности.
Пищеварение еще не началось — тогда змеи впадают в полное оцепенение. Но уже челюстями она действовать не могла.
Зубы у этих тварей, как известно, отогнуты назад, так что, ухватив крупную добычу, они не могут от нее освободиться иначе, как заглотив, а этот процесс совершается не сразу. Случается, что часть тела крупного животного, еще не проглоченная, уже начинает разлагаться.
Фрике глядел на чудище спокойно, с холодным любопытством. В этом страшном питоне живыми казались одни глаза — круглые, черные, маленькие, подвижные, как у птицы. Длинное тело медленно извивалось, совершая глотательные движения.
Но гадина могла ударить хвостом. Поэтому Фрике решил покончить с ней. Приказав всем отодвинуться, он спокойно прицелился из винтовки Гринера и выстрелил.
Сквозь дым парижанин увидел, как что-то вдруг с усилием выпрямилось, точно мачта, и сейчас же рухнуло в трясину, погрузившись в нее наполовину.
Бултых! Во все стороны полетели липкие, вонючие брызги. Молодой человек разглядел, что пробит насквозь затылок.
Он позвал Барбантона, который сейчас же подошел вместе с чернокожими.
— Взгляните, жандарм, какого я червяка застрелил. Недурен, а?
