Вы поедете не один, а с нашими друзьями… если и у них в последнюю минуту тоже не пропадет вся храбрость, чему я буду несказанно удивлен.
Позвольте вознаградить вас за труды двенадцатью тысячами франков и засвидетельствовать мою искреннюю симпатию. Вами восхищаюсь, но не намерен подражать.
Ф*** А***».
— По-моему, так гораздо лучше. Этот, по крайней мере, не врет.
Вошел Фрике.
— Вот возьми и прочитай. — Андре указывал на письма.
— От наших будущих спутников?
— У нас нет никаких спутников. Нас только трое.
— Не может быть! Неужели все сдрейфили?
— Именно так.
— Когда же выходим?
— Завтра, как намечено. Мы ничем не связаны, всем обеспечены и можем смело отправляться в путь.
— Я даже рад, что нет лишнего народа, и да здравствуют приключения! Вперед — без страха и колебаний! На нашем корабле есть веревка повешенного. Это залог удачи. Верю в успех!
Как познакомились другом с другом трое путешественников. — В плену у людоедов. — Воин, бывший у дикарей божеством, очень несчастен в супружестве. — Современное вооружение охотника.
На другой день «Голубая Антилопа», пользуясь утренним отливом, вышла в море.
Она шла неведомо куда и увозила в дальние странствия трех путешественников.
Объясним, однако, каким образом они познакомились, а то читатель, должно быть, уже удивляется, что общего у миллионера Андре Бреванна с парижским гаменом Виктором Гюйоном и отставным жандармским унтером Филибером Барбантоном?
В одном из своих романов я уже описывал, как Фрике пустился в кругосветное путешествие, не имея никаких капиталов, кроме железного здоровья, молодости, силы и смелости. Вот во время того путешествия и сблизились между собой эти три человека.
Андре в то время управлял по поручению своего дяди, богатого гаварского судовладельца, большой факторией[41], расположенной в Экваториальной Африке, в местечке под названием Аданлинанланго. Однажды, возвращаясь из поездки во Францию, Бреванн плыл в паровой шлюпке по реке Огу. Шлюпка была выслана на поиски военно-морского врача, которого украли прибрежные людоеды из племени осиэбо. Дикари напали на шлюпку и овладели бы ею непременно (винт суденышка запутался в водорослях и перестал действовать), не случись калейдоскоп следующих событий: молоденький кочегар выскакивает из лодки и, ныряя несколько раз, старается высвободить винт. Это ему удается. С лодки тем временем открывают бешеный ружейный огонь, дабы удержать дикарей на расстоянии. Казалось, худшее — позади. Шлюпка может теперь плыть. Кочегару кидают канат, но в эту минуту осколок туземной пироги, разбитой картечью, попадает ему в голову и тяжело ранит. Храбрец идет ко дну.
