– Мы как-нибудь сходим выпить кофе, – заявила Айрин сочувственно.
– От выражения твоего лица толку мало, – ответил Джордж. – Вдобавок мне никогда не нравилось ходить по кофейням. Знаешь же.
– Я перестану надоедать, если согласишься кое с кем повидаться.
Айрин обхватила кружку руками, словно дело было зимой. Август закончился, но город остался в плену палящего зноя, и дома у Джорджа, где всю прохладу обеспечивал лишь кондиционер на окне, было далеко за семьдесят. Кое-кем из намека Айрин был психотерапевт, к которому она хотела его затащить. Она изучила тему и нашла человека, показавшегося ей безупречным. Джордж согласился в теории, но пока не на практике.
– Повидаюсь, – сказал он. – Когда буду готов. Всего две недели прошло. «Молчание ягнят» приходится переживать подольше.
Она улыбнулась, поставила кружку на стол и вытянулась на кушетке. На Айрин были черные легинсы и блузка без рукавов в горошек. Синяк, оставленный Берни Макдональдом, почти прошел. Джорджу удалось различить слабую желтизну, но, может быть, она ему только чудилась.
– Ладно. Сегодня твоя взяла, потому что я слишком устала от споров. Хочешь послушать про мои жалкие проблемы?
– С превеликим удовольствием.
Она поведала о провальном свидании с разведенным редактором: тот отвел ее в маленькую пивоварню и прочел лекцию о достоинствах ячменного вина[35], после чего нарезался и весь обратный путь прорыдал в машине. Джордж слушал и вставлял саркастические реплики, но ум его, как все эти дни, оставался занят тем самым разгулом смерти: образы вертелись и падали, как в тетрисе.
Застрелив Берни, он занялся веревкой на лодыжках. Руки начали отчаянно дрожать, как бывает, когда пытаешься поднести ко рту пластиковый стаканчик на борту угодившего в болтанку самолета. Каким-то образом Джордж, пригнув голову, сосредоточился на задаче. Когда ноги наконец освободились, он откинулся и привалился к корме. Берни не шелохнулся; он сидел в покачивавшемся кресле рулевого, уронив подбородок на грудь, словно заснул, разве что окровавленная грудь превращалась из ярко-алой в грязно-бурую. Над поникшей головой Берни вилась и жужжала крупная муха. Откуда она так быстро взялась здесь, посреди водной пустыни? Джордж вдруг испугался, что на распутывание ног уйдут не минуты, а часы. Он глянул на солнце, пытаясь вычислить время. Не приблизится ли ночь, а он так и будет болтаться в океане наедине с трупом?
Эта мысль подстегнула к действию. Он встал на затекшие ноги и попытался шагнуть к баку, но мышечная дрожь заставила его опуститься на колени, и Джордж пополз к Берни. Добравшись до тела, ткнул его пальцем в голень и отпрянул в страхе: тот еще мог быть жив. Когда ничего не произошло, он кое-как встал, столкнул Берни с кресла и занял его место. Тело тяжело ударилось, раздался жуткий звук – это вышли газы. Джордж не взглянул, но учуял острый запах дерьма вкупе с морской водой и кровью.
