Вильсон вспомнил, как подумал, что Курт Дектер умер счастливо – под кайфом, бухой и с дорогим стейком в желудке.
Умом Джордж понимал, почему Лиана убила отца. Конечно, это кара за то, кем он был – слабовольным дегенератом, готовым отправить дочь на панель, чтобы расплатиться с долгами. Но также это было убийство из милосердия. Лиана собралась навсегда покинуть город и впредь не видеть папашу. Она знала, что этот неудачник продолжит играть и проигрывать, а без нее защитить его некому, и Дейл не оставил бы его в покое. Курт Дектер был ходячим мертвецом, и его кончина обещала быть мучительной. Лиана просто ускорила процесс одним быстрым росчерком ножа.
Однако понять, что случилось в ночь гибели Одри, было сложнее. Обвинение считало, что имеет убедительное доказательство пребывания Лианы в машине на пару с жертвой. Джордж представил, как они поссорились в баре. Он поверил словам Лианы о желании Одри разорвать сделку и вернуть себе имя и жизнь. Также он поверил, что Одри в «Палмс-лаундже» совсем развезло. Лиана доставила Одри к ней домой, где стояла и ее собственная машина. В закрытом гараже – двигатель включен, Одри вырубилась рядом – Лиана, должно быть, решила оставить ее, чтобы задохнулась насмерть. Рассчитывала ли она на то, что это позволит ей и дальше жить под личиной Одри? Нет, невозможно. Бессмысленно. Может быть, она рассудила, что теперь, когда Одри мертва, она начнет все заново и таймер, заменявший ей сердце, остановится навсегда и ей уже не придется соприкасаться с прошлым и нагромождением лжи. Все с чистого листа.
Джордж поломал этот план, явившись на похороны.
Джордж принес Айрин кружку кофе, аккуратно поставил перед ней на столик. Нора, которая уселась на стол, принюхалась и неодобрительно отпрянула. Изящно спрыгнув на пол, она потрусила в кухню взглянуть, что там у нее в миске.
– Спасибо, – сказала Айрин. – Ты в курсе, что выпить кофе мы могли бы в кофейне?
– Попытка засчитана, – ответил Джордж.
– Ты же можешь выйти в город выпить кофе, – поднажала она с насмешливым пылом, неприятным в своей прозрачности. – Ведь полным затворником ты пока не стал.
– Я выхожу.
В буквальном смысле это была правда. За десять дней, с тех пор как Джордж застрелил Берни Макдональда, он время от времени покидал квартиру – чаще всего совершал налеты на угловую бакалею или удобно расположенную рядом винную лавку. Несколько раз побывал в полицейских участках – вызывали. У него не развилась агорафобия – по крайней мере, так он себе внушил, – но вид обычных людей, которые вели себя нормально или, еще хуже, веселились, наполнял его неуютным чувством, граничащим с ужасом. Пришлось смириться с тем, что в нынешнем состоянии его рассудок уподобился киноэкрану, на котором показывают только один фильм – картину о дне, проведенном в Нью-Эссексе и лодке Берни. Он не просыпался в холодном поту, не кричал во сне, не вздрагивал от посторонних звуков, но не мог не пересматривать случившееся вновь и вновь. Это напоминало первый год в колледже: он так безнадежно пристрастился к тетрису, что шесть цветных силуэтов постоянно плавали в сознании и даже вторгались в сны.
