Моя племянница Мэдди нарисовала знак, приклеенный теперь к спинке переднего пассажирского сиденья его машины. «Лучший Таксист на Земле!» — сообщал знак, а ниже веселый коричневый человечек махал из-за криво нарисованного руля косо нарисованного такси, ехавшего по коряво нарисованной зелено-голубой планете.
Я надеялась, что детский рисунок Мэдди хоть немного сгладит ту предвзятость, которой Виктора окружали после теракта 11 сентября. Меня бесил тот факт, что ему пришлось прикрепить три американских флажка в салоне — для того чтобы подбодрить пассажиров.
Телефон провопил еще дважды, и я сделала невероятное усилие, пытаясь отыскать его в пышных облаках одеяла.
— Где тебя носит? — осведомилась Сэди, как только я прижала трубку к уху.
— Который час? — сонно спросила я.
— Одиннадцать утра. И тебя нет на ранчо. Я стою на крыльце, так что не ври по этому поводу. Ты сказала, что проведешь ночь здесь. — Ее обвиняющий тон был оправдан.
— Ох, Сэди, прости! Я задержалась в офисе… — Я обдумывала, сказать ли ей для начала о Вэйде, или о надоедливом репортере, или о женщине, которая утверждает, что я вовсе и не сестра Сэди.
Но сказала только следующее:
— Я решила взять пример с папы и сняла номер в «Ворсингтоне». Я думала, что встану в семь и буду на ранчо раньше тебя.
Сэди и Мэдди, моя племянница, жили в двух милях от ранчо, в двойном трейлере с семейным названием «Жестянка Желаний». Трейлер стоял на чудесном участке, который Сэди пока что не решилась застроить.
— Ага, ну да. Словно ты сможешь оторваться от своей пуховой перинки на рассвете. Это было оптимистично. Но зато ты наконец поспала.
Она резко сменила тему.
— Томми, вчера вечером, после твоего ухода, у мамы был небольшой припадок.
Мигом проснувшись, я резко села и обнаружила три крошечных пустых бутылки из-под водки на столике, а также тот факт, что я совершенно голая, если не считать пурпурных стрингов.
— Почему ты не позвонила?
— Я не хотела тебя беспокоить, ты же возишься сейчас с папиными делами, и, боже, никто из нас больше на это не способен. К тому времени, как я к ней добралась, мама уже успокоилась. Она сказала, что у нее просто разболелась голова, и спросила, почему все так беспокоятся. А санитары в это время собирали тарелки, которыми она швырялась по комнате. За это ей выдали немного «В».
«В» означало валиум. Мне кажется, что со временем любое слово в английском языке начнут сокращать до одной-двух букв. Сэди, пристрастившаяся к общению со своим айфоном, шла в ногу с этой тенденцией, я же слегка отставала. Через сотни лет, наверное, лингвисты будут изучать наш язык и писать отчеты (короткие) о том, как неэффективно мы использовали свой мозг. Ну зачем подбирать длинное слово, если прокатит сокращение? Зачем держать в голове пятнадцать слов, которые означают одно и то же? Поэзия, нюансы, ритм — все это потеряет свое значение.
