Под ложечкой тошнотворно заныло:
– Ну что, Василь Михалыч, кто там по пьяни хвастался, что побывал и у черта на рогах, и у негров-людоедов на званом ужине чуть ли не главным блюдом, и ничем вас, мол, после этого не удивишь, как вам такой выкрутас?
…Но и это был не самый страшный из сюрпризов – настоящий кошмар ждал меня, когда я, мучимый позывами готового лопнуть мочевого пузыря, все же нашел в себе силы подняться, и, кутаясь в плащ, отойти в сторонку по малой нужде. Сунув руку в складки плаща, я привычно попытался вынуть свое ‘хозяйство’, но рука наткнулась на полное отсутствие оного…
Едва сдерживая панику, я рванул с себя плащ, и первым, что я увидел, были две задорно торчащие в стороны, вполне оформленные девичьи титьки с напрягшимися от контакта с грубой шерстью плаща и утреннего холодка сосками…
– НЕ МОЕ ТЕЛО!!!
Едва я осознал это, как оно отказалось мне повиноваться: ноги подкосились, руки обвисли…
Падая, я еще успел ощутить позорно растекающуюся по ногам теплоту…
***
Лан Марвин Кшиштов Вайтех, виконт, последний потомок когда-то славного, а ныне опального и почти забытого рода королей Болотских и Мокролясских – династии Вайтехов, угрюмо накачивался дрянным дешевым пивом в придорожной корчме, заливая свою обиду в компании ближайших друзей.
Это был огромный, массивный мужчина богатырских пропорций, слегка полноватый, с бычьей шеей, обладатель чудовищной ширины плеч и бездонного пуза.
Он явно нес на себе характерные черты той, ныне практически исчезающей породы чистокровных мокролясских ланов: бесшабашных, удалых наездников, повелителей чудовищных бугай-туров – огромных великанов и непобедимых воинов, самим бугай-турам под стать. Эти люди, равно неутомимые в бою и на пиру, способные в один присест проглотив порядочного подсвинка и запив его бочонком вина, остаться трезвыми и все еще слегка голодными, почти полторы тысячи лет были опорой и оплотом Мокролясья.
Одет Лан Марвин был неброско, но надежно, чисто и добротно – в типичный костюм представителя пусть бедного, но гордого рода мокролясских дворян: крепкий, хоть и устаревшего фасона, бархатный камзол, проклепанный изнутри стальными бляхами, вставленными между слоями ткани. Вместо модных среди имперского дворянства рейтузов с гульфиком – широкие, тонкого полотна, шаровары, заправленные в добротные, воловьей кожи, ботфорты с отворотами. С плеч свисал легкий, но теплый, серовато-белый суконный плащ с капюшоном, скрепленный на груди массивной серебряной застежкой-фибулой.
