— Она будет моя, — сказал я, твердо уверовав в истинность свои слов.
— Не дури Бур, этот ботаник вонюч и гадок, подобно американскому скунсу, — сказал Арлекин, стараясь оградить меня от надвигающихся на меня неприятностей.
Но я стоял на своем. Цветные лампочки сцены вдруг померкли и слились в один размазанный калейдоскоп, а среди них ярким пятном танцевала настоящая богиня, снизошедшая на землю. Все в тот миг как-то замерло, и только она, кружилась около шеста, возбуждая во мне кипучее желание женской плоти. Голубые волосы крупными локонами спадали на ее плечи, а девичья грудь приятно радовала глаз своими идеальными формами, которая, по моему мнению, была схожа с нежными плодами персика в теплый вечер августа. В ту самую секунду я уже не контролировал своих действий. Вино туманило мне мозг, а дым марихуаны взывал к подвигам, подобно боевому кличу древнеримского центуриона. Я вскочил из-за стола и полез на сцену, чтобы обнять этот цветок, который подобно мотыльку порхал предо мной, трепыхая своими крылышками.
— Бур, Бур, Бур — услышал я, словно сквозь вату, но я ничего не желая слышать, лез вперед. Арлекин держал меня за туфель, а я подобно жеребцу, лягал его ногой, чтобы освободится и продолжить свой путь к объекту обожания. В какой-то миг я почувствовал, что меня уже ни кто не держит. Собрав все свои силы в кулак, я прыгнул на сцену, и на четвереньках подполз к Мальвине держа в зубах сто евро. Я помню, она склонилась надо мной, а ее глаза в тот миг блеснули какой-то странной девичьей грустью. Она тронула меня за плечо и помогла подняться. Все это время я смотрел в ее глаза и чувствовал, что я уже влюблен в неё до самых печенок.
— Мальвина, — прошептал я.
— Пиноккио, — ответила мне она, и в этот миг чья-то рука схватила меня за плечо. Я обернулся и увидел бледное и болезненное лицо Пьеро Провенцано. Этого обласканного властью хлюпика. Я, ничего не говоря, ударил его прямо в нос. Словно в замедленном синематографе я увидел, как мой кулак с гулом самолета пролетел от меня до Пьеро и со всей силы впился в его нос, размазывая его по физиономии. Его рожа, исказилась от боли, а кровь брызнула из разбитого носа, окропив его белоснежную кожаную куртку багровыми каплями. Я видел, как Пьеро стал падать на спину, и в этот миг моя нога достигла своей цели. Мыс ботинка угодил ему прямо в солнечное сплетение. Пьеро рухнул. Рухнул как подкошенный пулеметной очередью. Я не заметил, как «гориллы» сеньора Карабаса подскочили ко мне со спины и, схватив, заломили мне назад руки. Короткий удар в челюсть вверг меня в беспамятство, и с этой секунды тело мое погрузилось в пучину небытия. Я не помнил, что случилось со мной. Очнулся я в странной комнате на холодном полу. Челюсть болела, а где-то надо мной слышались голоса, которые почему-то были похожи на бульканье воды.
