В духоте этой зловещей и жуткой атмосферы кипела совсем другая жизнь. Урки, воры по пояс голые, сидели на верхней наре и азартно резались в самодельные карты, склеенные из тетрадных листов при помощи прожеванного хлебного мякиша.
Тусклая лампочка Ильича, вмонтированная за решетку в противоположную стену, лишь обозначала присутствие в камере круглосуточного света. Глазок в камеру, он же «волчок» или по-арестански «сучка», раз от разу открывался и в нем появлялось недремлющее око местного вертухая.
— Че, лягавый, зеньки пялишь!? Заваливай к нам, в «буру» скинемся на твои «прахари». Мне как раз по фасону будет в них в Магадан этапом в лагерь канать! — крикнул Фикса заглянувшему в камеру охраннику.
После недолгой паузы от деревянной двери, обитой железом, послышался щелчок. Окно «кормушки», окна для передачи продуктов, открылось и в камеру заглянуло полное и красное лицо вертухая.
— Ты что ли, Саша Фескин? — обратился он к Фиксе.
— Не Фикса, а Ферзь! Понял, мусор!? — сказал он ехидно, перекидывая окурок «Беломора» из одного уголка рта в другой…
— Такой как ты, Ферзь, может на хер… сесть, — улыбаясь, ответил охранник и, обнажив свои желтые лошадиные зубы, заржал.
— Ты, мусор, за базаром-то следи. Как бы тебя самого на кожаный кинжал не натянули, — огрызнулся Фескин, улыбаясь. — Скину маляву на волю, и тебя пришьют в подворотне, словно барашка.
— Поди ко мне, Ферзь сраный… Базар у меня к тебе от вора.
Фескин лениво слез со нары и, выплюнув папиросу в парашу, демонстративно вальяжно подвалил к «кормушке».
— Чяво надо, лягавый? — спросил он с чувством блатного гонора и выпустил остатки дыма в лицо охраннику.
— Слушай меня, блатота хренова, — ответил вертухай. — На первом этаже в камере смертников сидит твой поддел — Залепа. Он тебе маляву притаранил. Просил, чтобы ты подсуетился насчет «бациллы» и курехи. Голодно ему на строгаче. Уважь мужика, он же под «вышак» катит. Все на себя гребет. Тебя видно отмазать хочет.
— Базара нет. Для блатного кореша мне ничего не жалко, — сказал Фикса, и незаметно взяв маляву в рот, следом за ней сунул новую папиросу.
Кормушка с грохотом закрылась, и Фикса вновь ловко влез на железную нару.
— Что мусору надо было? — спросил один из уголовников.
Фикса тут же, во всего размаха, ударил его в глаз ногой, да так сильно, что тот слетел со второго яруса на бетонный пол. Фикса кинулся на него, нанося руками удары по голове.
— Что ты, сука, мне кумовские вопросы задаешь!? Захочу, скажу. Ты, часом, не стукачек засланный? Может ты, какой подсадной или ссученный?
