Все эти трагические для семьи Красновых минуты Ленка сидела молча. Она с сочувствием и жутким страхом наблюдала за Валеркой, и опять нервно руками теребила носовой платок, стараясь за этим занятием уйти от горести событий. Ей показалось, что он, её Валерка, как-то мгновенно изменился и даже повзрослел. Из веселого и беззаботного семнадцатилетнего юнца, он в этот миг превратился в настоящего мужика, с печатью силы воли и непоколебимого духа на лице. Оно сделалось суровым, глаза как-то сузились, словно у хищника в момент охоты на жертву и все в его поведении говорило, что теперь он является материнской опорой и надеждой.
Впервые в жизни Валерка, в присутствии матери, достал из кармана пачку папирос, дунул в гильзу, и с силой сдавив её своими зубами, закурил, хотя раньше никогда не делал этого.
Сидевшая на диване мать, видя сына курящим, удивилась, но ничего не сказала. Она смолчала, поняв в ту самую секунду, что Валерка уже не тот мальчик, которого она нежно целовала в родильном доме и кормила своей грудью. Её сын вырос, и теперь сам решает, что ему делать, как настоящий взрослый мужчина.
— Ты, давно куришь? — спросила она.
— Скоро уже год.
— А если узнает отец? — хотела вдруг сказать мать, но осеклась на последнем слове, вспоминая кошмар сегодняшнего утра.
— Я, наверное, пойду домой? — спросила Ленка, уже привстав со стула.
— Сиди! — властно сказал Краснов-младший и, тронув её за плечо, усадил на место. — Ты, Леночка, сейчас очень нужна мне и матери. Неужели тебе непонятно?
— Хорошо, я побуду у вас еще немного, — покорно ответила Леди, вновь взяв в руки платок и продолжая нервно теребить его.
— Так девушки… Слезами горю не поможешь, а кушать надо. Давай мать, накрывай стол, питаться будем и думать, как нам жить дальше. На сытый желудок оно ведь лучше всего думается, — сказал Валерка словами отца, показывая, что теперь ему предстоит стать во главе семьи Красновых.
В эту самую минуту мать окончательно убедилась, что теперь сын стал главой семьи и теперь только он в состоянии принимать твердые мужские решения. Приподнявшись с дивана, мать глубоко вздохнула и, поправив фартук, впервые за целый день улыбнулась. Подойдя к сыну, она поцеловала его в щеку и сказала:
— А все же, какой ты у меня, уже взрослый — сынок!
