– А, черт! – зацепившись за что-то, Книжник забился, так муха в паутине. Пытаясь вырваться, он с треском надломил ветку, дернулся еще сильнее.
– Стой! Не двигайся! – это уже предостерегающе кричит девчонка.
Парень и сам уже понял, что происходит нечто странное: растительность вокруг вдруг пришла в движение, гибкие тонкие «усики» воздушных корней принялись ощупывать лицо, щекоча ноздри, норовя проникнуть в рот, под веки. Словно для того, чтобы найти, куда бы пустить корни.
– Я не двигаюсь… – хрипло пробормотал парень, пытаясь оторвать от горла сжимавшиеся кольца гибкой лианы.
В глазах уже начало темнеть от удушья, когда перед ними возникло спокойное лицо девочки. Она лишь коснулась кончиками пальцев хищных ветвей – и те отпрянули, высвобождая пленника. Книжник повалился в упругий мох.
– Оно напало на меня… – бормотал семинарист. – Оно хотело меня убить!
– Ты сделал ему больно! – назидательно пояснила девочка.
– Кому?
– Дереву.
Книжник уже поднимался на ноги. Из кармана-клапана штанов что-то выпало. Он поднял. Это была фигурка амазонки. Он протянул ее девочке:
– Забери. Это твое.
Лицо девочки просияло, она приняла подарок.
– Надеюсь, я не сделал больно этому сучку, когда строгал его?
Девочка фыркнула:
– Он ведь не живой уже был. Наоборот – ты оживил его.
Книжник подумал было, что это такой оборот речи. Но вдруг увидел, что окрашенная его кровью «амазонка» в руках девочки вдруг пришла в движение, натянув поводья, а конь под ней упрямо стукнул копытом. Зажмурившись, парень сказал себе, что это очередное наваждение от здешнего воздуха, и когда открыл глаза, фигурка снова стала обыкновенной деревянной игрушкой. Он даже пожалел, что «прогнал» это удивительное зрелище. Перевел взгляд на Зигфрида – видел ли он то же самое? Но воин был занят: он вглядывался в заросли и вслушивался в тревожную тишину.
– Зовут-то тебя как? – спросил Книжник. – Или у вас нет имен?
– Это еще почему? – удивилась девчонка, поднимая на него взгляд.
– Зачем вам имена, если вы все время молчите?
Девочка странно изменилась в лице, но справилась с эмоциями и произнесла:
– Травинкой меня кличут. А про нас вы ничего не знаете – так и молчите!
И резко ушла вперед. Растерянно проводив ее взглядом и отправившись следом, Книжник запоздало сказал виновато:
– Да я и не говорю ничего. Так, просто…
Его больше интересовало, куда они, все же, идут. Все эти дебри совсем ему не нравились, а задать вполне естественный вопрос все было недосуг. Но спросить он так и не успел: они вышли на небольшую темную полянку, и остановились.
