Помнится, островитянам идолы так и не помогли.
В своей рабской доле Книжник с Зигфридом не были одиноки: под присмотром угрюмых бородачей еще несколько оборванцев занимались расчисткой поляны от зарослей. Они явно были здесь чужаками, как и Книжник с Зигфридом. Это было ясно как по одежде, так и по более хилому телосложению. Наверняка какой-то сброд с московских окраин, на свою беду забредший в Чащобу. Пообщаться, впрочем, с товарищами по несчастью не довелось: местные пристально наблюдали за работниками, так что пути невольников почти не пересекались.
Зато получилось переговорить с Зигфридом, когда им дали несколько минут отдыха на корявом бревне. Выделили даже краюху невероятно вкусного и ароматного хлеба, какого Книжник не ел с рождения. Да еще тяжелую колоду с непонятным, но столь же вкусным, щекочущим язык напитком. Чисто интуитивно Книжник решил, что это – квас. Не то, что называли квасом в Кремле, а настоящий древнерусский хлебный напиток. Ведь кремлевским и в голову бы не пришло переводить драгоценный хлеб на подобное баловство. И сейчас, припав к краю тяжелого деревянного сосуда, он с наслаждением упивался этим поразительным нектаром, мгновенно позабыв про усталость и унижение плена.
Зигфрид отнесся к кормежке более сдержанно. Отламывая маленькие кусочки от грубой краюхи, он с прищуром поглядывал по сторонам.
– Думаешь, как сбежать? – косясь на зевающего в отдалении надсмотрщика, тихо спросил Книжник.
– А о чем же еще? – отозвался Зигфрид. Кинул в рот очередной кусочек хлеба, механически пожевал. – Момент нужен.
– А может, с ними как-то можно договориться? – с надеждой произнес Книжник.
– Может, и можно, – равнодушно сказал воин. – Только как договариваться с теми, кто не говорит?
– Это верно, – Книжник приуныл. – Но не может же быть так, чтобы они все время молчали, тем более между собой? Они же как-то строили и выращивали все это? Поселок свой, это дерево-крепость в центре – все это сложные сооружения, тут не обойтись без общения!
– Когда-то давно, юнцом еще, побывал я на одной дальней окраине, – не глядя на друга, сказал Зигфрид. – Не один, разумеется – шли мы дозорной группой во главе с конунгом. И наткнулись на небольшой такой клан городских охотников. С виду люди как люди, хоть и диковатые, показались даже вполне основательными: дольмены из бетонных плит строили, тропы в развалинах расчищали, чертили на стенах рисунки, по ночам что-то пели хором. Только я никак не мог понять, что в этих ребятах не так. Смотрел на них, голову ломал. А потом конунг, при котором я был оруженосцем, сказал: «Болван, ты, Зигфрид. Посмотри внимательно – не люди это». Я его даже не понял поначалу. А потом и до меня дошло: они действительно не были людьми, хоть и делали все то, что подобает разумным.
