Драться врукопашную – это не постреливать на расстоянии. Чтобы проткнуть человека копьем, нужны не только умение и сила, нужна решимость. Та самая, после которой ты уже никогда не будешь прежним. Потому что здесь нет дистанции между тобой и противником. Ты явственно понимаешь, что убиваешь врага, чувствуешь его боль, обоняешь смрад крови и разорванных потрохов.
Своего первого врага Книжник убил не сразу – просто проткнул бок какому-то тощему, грязному подонку, в дикой злобе брызгавшему слюной и норовившему пырнуть веста кривым щербатым клинком. Враг завыл от боли и ненависти, метнул клинок в парня, едва успевшего увернуться от свистнувшего у уха металла. Изо всех сил навалившись, Книжник сбил раненого с ног, придавил копьем к земле и стал продавливать оружие все глубже, стремясь пригвоздить противника к почве, как бабочку из старинной коллекции. Враг выл, трепыхался, но парнем овладела совершенно животная ярость. И только когда враг стал закатывать глаза, и хватать ртом воздух, Книжник вдруг в ужасе шарахнулся назад, глядя на свои дрожащие, скользкие от крови ладони.
Словно почувствовав его отчаяние, вокруг еще сильнее забесновались идолы, обдавая себя внутренним пламенем из полуоткрытых пастей, чадя дымом обугленных торсов. И вдруг случилось нечто необъяснимое: идолы стали вспыхивать – один за другим, как обычные деревянные чурки. Но тут же завыли, заревели от боли, подтверждая свою невероятную полуживую природу. Пламя разгоралось, огненная стена становилась все выше, обдавая все нарастающим жаром. Когда глаза стало заволакивать едким дымом и начала тлеть одежда, вдруг стало ясно: из защиты деревянные укрепления превратились в ловушку.
Зигфрид отчетливо ругнулся: самодельный клинок со звоном переломился, и в руке воина осталась рукоять с торчащим из нее тупым обломком. Отшвырнув бесполезную железку, он со звоном выдернул притороченные к голеням кинжалы. Ухватив их странной хваткой – правый клинком от себя, левый к себе – ринулся прорубать путь к отступлению.
– Отходим! – зычно крикнул Зигфрид. – Назад!
Все трое разом бросились к подъемному мосту, перебежали по шаткому бревну, слыша, как по пятам бегут враги.
– Эк! – старейшина с ходу перерубил трос, удерживавший мост в опущенном состоянии.
Тут-то и стало понятно преимущество такого инженерного решения: система противовесов резко подняла длинную ветвь моста, и с нее с воплями посыпались незадачливые преследователи. Большая часть сразу полетела в мрачную глубину рва, еще одного Зигфрид собственнолично отправил туда увесистым пинком. Со дна пропасти донеслись крики боли и ужаса, а следом – рычание, визг и довольное чавканье.
