— Я и в самом деле думаю о Вас, Мартин, — мягко перебила Дина. Дине было всего семь лет, но женской мудрости ей было не занимать. — Но еще я думаю о Марке, Иде, Джереми и Лу. Я беспокоюсь.
— Я понимаю, — медленно сказал Мартин. — Но мне кажется, знаете, что нам просто, ну, надо лучше теперь присматривать друг за другом. Может, Лу придется отучиться ставить подножки, что в целом глупо и опасно, а в случае, когда у оппонента четыре ноги, и вовсе бессмысленно, скажем прямо. Может, Джереми надо начать мыть яблоки перед тем, как тащить их в рот, а Иде — всегда пользоваться прихваткой, когда она перемешивает еду на сковородке, а Марку — не разбрасывать по дому булавки, которыми драпируют манекенов. А мне, наверное, надо реже играть на волынке. Процесс этот доставляет мне наслаждение, но вряд ли полезен окружающим, будем смотреть правде в глаза. Теперь-то я понимаю, чьей милостью у волынки так часто забивались трубы, но с сегодняшнего дня придется, что ли, забивать их самому.
— Один раз Лу засунул туда кусочек печенья, — сказала Дина. — Только я Вам этого не говорила.
— Систематичная травля, — тяжело вздохнул Мартин, — уж что поделаешь.
— Еще я думаю про Алису, — сказала Дина.
— Вы думаете, Белый Кролик был ангел? — удивился Мартин.
— Нет, не про ту, — сказала Дина, — про эту, — и она показала рукой вниз, во двор, где ее рыжая кошка Алиса устало смотрела с ветки невысокой вишни на скачущего внизу Лу. В руках у Лу была пищалка, подаренная тетей Анджелой на день рождения: если в нее подуть, из пищалки высовывался длиннющий красный язык. Вот этим языком Лу и пытался достать Алису. Алиса притиснулась к стволу и изображала муку во взгляде на манер княжны Таракановой. У Лу с Алисой были сложные, запутанные отношения.
Мартин тоже посмотрел на Алису.
— Я думаю, еще очень нескоро, Дина, — сказал он.
— Я не хочу ангела-хранителя, если это происходит… так, — сказала Дина.
— У Вас есть я, — сказал Мартин. — Я, положим, не ангел, — волынка и все такое, — но я ваш рыцарь и боевой слон. Я тут, Дина, честное слово.
— Спасибо Вам, Мартин, — сказала Дина. — Я не представляю себе, что бы я без Вас делала. — И она осторожно подергала старый шерстяной носок, обмотанный у Мартина вокруг шеи.
