Девочке будет нелегко сразу освоиться. Следует ли рискнуть? Не получится ли вместо желаемого результата полный провал?
— Вы должны действовать очень осторожно, коллега Штерн, — сказал директор, и, когда Штерн вышел, он еще долго размышлял об этом случае. Не проще ли было предоставить Клауса влиянию однокашников? Директор взглянул на покрытый слоем пыли бюстик Песталоцци, стоявший на массивном книжном шкафу. «Учить детей — значит любить их, — подумал он, — хотя зачастую гораздо проще только учить!»
В понедельник пришла новенькая. Класс встретил ее с подчеркнутым безразличием. Обычная история. В конце концов не навязываться же каждой пигалице! Новенькая тихонько сидела за партой, низкорослое бесцветное создание. Она приехала с востока. Ее родители эвакуировались, потому что линия фронта приближалась к их городу; оба ее брата были в действующей армии. Учитель Штерн записал ее анкетные данные: Феллер Франциска, год рождения — 1929. Он спросил, кроме того, о вероисповедании, имени и профессии отца и велел девочке задержаться после урока на несколько минут в классе.
Когда звонок возвестил вторую перемену, ребята ринулись во двор. Штерн и маленькая Франциска остались в классе. Он подробно расспросил ее о прежних оценках. Потом сказал:
— В общем, ты, очевидно, не отстанешь от класса. Меня слегка беспокоит только твоя отметка по латыни. Я попрошу кого-нибудь из твоих новых товарищей помочь тебе немного.
Так нашелся повод сблизить Клауса Хагера с Франциской Феллер.
Клаус был чувствительной и тонкой натурой. Он знал об этом, но никак не мог справиться со своей чувствительностью. Не понимал, в чем ее причина, что ее возбуждает.
Однажды он присутствовал на военных похоронах. Умер командир одной из частей, старый полковник. В сумерки улицы, ведущие к кладбищу, заполнила густая толпа, куда затесался и Клаус. С душевным трепетом следил он за процессией. Солдаты в длинных шинелях, с траурным крепом на низко надвинутых касках, отчего их лица выглядели еще мужественнее. Военный оркестр, игравший траурный марш, за ним покрытый черным полотнищем орудийный лафет с гробом, и опять солдаты, нескончаемые серые колонны. Мрачное, жуткое, потрясающее зрелище! Клаус с трудом сдерживал подступившие к горлу рыдания. Музыка кончилась, и только глухие удары литавр вторили тяжелой поступи колонны.
Долго простоял он так, не трогаясь с места, хотя процессия давно уже исчезла из виду. Зеваки разошлись. Клаус услышал издали звук трубы, затем загрохотали залпы. Когда процессия возвращалась с кладбища, люди выбежали из домов, в верхних этажах открыли окна и жители высунулись наружу. Те же солдаты, которые только что мрачно и торжественно шествовали за гробом, теперь шагали с кладбища под звуки бравурного марша. Над серыми колоннами звенела бодрая строевая песня. Войска шли, гулко печатая шаг, барабаны гремели, флейты заливались, а потом в небо снова взметнулась лихая, звенящая в ушах песня:
