А Борхарт между тем уложил свои пожитки в плащ-палатку. Перекинул через плечо самозарядную винтовку и карабин, попросил Хагера поднести плащ-палатку и направился к каштану.
— Нужна веревка, — решительно заявил он, — а то придется все эти штуковины втаскивать по отдельности. Где только ее взять? — И тут он заметил маленький спасательный плот. Плот был пришвартован длинной толстой веревкой.
Хорбер сбежал вниз и попробовал перерубить веревку штыком. Но от нее отщеплялись тонкие волокна. Тогда он положил ее на бревно и стал бить штыком, как секирой. Он вернулся с веревкой, и все, кроме Вальтера Форста, торчавшего у своих фаустпатронов и напевавшего что-то о ярком солнце Мексики, стали помогать Борхарту устраиваться на каштане.
— Забирайся на толстый сук так, чтоб укрыться за стволом, — решил Шольтен. — Карабин повесь рядом, и плащ-палатку с патронами пристрой поближе, а самозарядную винтовку укрепи на каком-нибудь суку поудобнее для упора, чтобы бить наверняка.
— Премного благодарен, — поклонился Борхарт, скорчил рожу и, словно обезьяна, мигом вскарабкался на дерево, захватив веревку.
— Будь у тебя красный зад, ты вполне сошел бы за павиана, — сострил Хорбер. Потом вспомнил о Зиги, и ему стало стыдно.
Наконец Борхарт сообщил, что он устроился совсем как в кресле, и спустил вниз веревку. Постепенно он перетащил к себе все свое имущество и стал ломать голову над тем, как разместить его поудобнее.
Четверо стояли внизу и смотрели наверх. И в это время снова появился тот самый человек, что и утром. Теперь он привел маленькую женщину, она едва поспевала за ним.
— Скажите, — спросил он, — неужели вы действительно собираетесь заварить здесь кашу?
На этот раз он держался довольно уверенно.
— Мы уходим к знакомым в восточную часть города. Их убежище надежнее. По эту сторону никого уже не осталось. Сегодня я за целый день не встретил ни души.
— Никакой каши мы не завариваем, — сказал Шольтен, — у нас есть приказ удержать мост. Вот и все. Ясно?
Человек ушел, маленькая женщина засеменила рядом.
— Приказали удержать мост, — бормотал он, — горсточке детей!
— Этот тип приносит нам несчастье, — прошептал Хорбер. — Я еще утром это подумал.
— Просто старый болтун, — проворчал Шольтен. — Обыкновенный старый болтун!
Шольтен стал каким-то озлобленным. Все это чувствовали.
Вот он вскинул на плечо автомат, схватил пулемет, подозвал Мутца и сунул ему в руки две коробки с пулеметными лентами. Они перешли на левую сторону и стали укрепляться там за выступом выложенного из бутовых камней парапета, который почти на полметра заходил на тротуар.
