Однако, ни в понедельник, ни в другой день я до сестры не дозвонилась. Сообщения оставались без ответа. Мама хмурилась, папа собирался паковать чемоданы, а Ба предлагала писать заявление о пропаже в канадское посольство. Вика успокоила нас всех, прислав маме смс, что у неё небольшие проблемы, но она справляется.
Наверное, проблемы Вики могли бы стать горячей новостью для нашей семьи, если бы в среду к нам на ужин не явились Бомы в полном составе: Петя, его мама Фаина Петровна и, конечно же, Марья Борисовна. Ба с утра копошилась на кухне, и запрягла меня в ярмо кулинарного рабства. Внеся в гостиную запеченную утку с яблоками, она радостно оповестила родителей о нашей с Петей скорой свадьбе.
— В субботу? В эту субботу? – папа охнул и схватился за сердце.
— Но… Петенька, Юлечка, почему так неожиданно? – мама стала махать над папой салфеткой, пока Фаина Петровна наливала воды в стакан.
— По веским причинам, — отрубила Ба, выразительно поиграв нарисованными бровями.
Теперь плохо стало мне, потому что четыре пары абсолютно круглых от удивления глаз уставились на меня. Петя рот открывал и закрывал, словно рыбка в аквариуме. Дыши, женишок, дыши, видишь, не одна твоя бабушка умеет представления показывать…
Мама в шоке уставилась на мой живот и всплеснула руками:
— Юлечка! Так тебе теперь на самолете лететь нельзя!
Это меня добило. Часовой механизм, сдерживающий бомбу на моем терпении, обнулился.
— Я НЕ БЕРЕМЕННА!!! И мы женимся, потому что… — в этот момент заметила Петю, указывающего в сторону Марьи Борисовны, и проглотила признание.
— Мы решили, а чего тянуть? – Петя пришел на помощь и через силу улыбнулся нашим родителям:
— Мы с детства дружим, ну и вот…
— Горько! – Ба толкнула меня к растерявшемуся Пете в объятия и захлопала: — Горь-ко!
Со стороны мамы и папы раздались дохленькие аплодисменты, Фаина Петровна кривила губы, и лишь Марья Борисовна с Ба с воодушевлением хлопали и требовали доказательства наших серьезных намерений.
— Давай признаемся? – робко шепнула я Пете, он отрицательно качнул головой:
— Моей бабушке вчера плохо было. По-настоящему. От радости за нас, — и, видя заплескавшуюся в моих глазах безысходность, он быстро-быстро поцеловал меня.
— Ну, вы же не маленькие, — разочарованно протянула Марья Борисовна.
У Пети нервно дернулся кадык. Сама же я готова была расплакаться. От злости. Пришлось целоваться. А я не железная! Как мне отрываться от Пети, когда руки считают себя вправе обнимать его за шею, а тело тянет к нему, словно шурупчик к магниту? И ноги подкашиваются, и в голове колокольчики звенят…
