Страдавший аллергией фюрер не выносил посторонних запахов, чужого мнения и неподчинения его воле. И вот теперь стоящая на коленях у его кровати прекрасная блондинка ничем не раздражала вождя всех немцев: никаких посторонних запахов, кроме аромата собственного молодого тела, никакого собственного мнения и, в меру, рабская очаровательная покорность своему «господину Вольфу».
Больше всего на свете Гитлер любил даже не грудных детей, а свою овчарку Блонди. Ева ненавидела Блонди, которой в «час чая» – время приема важных гостей – позволялось лежать у ног хозяина, тогда как его любовнице предписывалось до утра коротать ночь наедине с собой. Но даже с Блонди Ева старалась не ссориться.
Она обожала свою старшую сестру, но когда та с презрением отозвалась о фюрере и его политике, Ева гневно оборвала ее:
– Перестань! А то скажу ему! А ты знаешь, что он делает с такими, как ты!
После первого знакомства с «герром Вольфом» Ева ненароком полюбопытствовала у отца, не в курсе ли он, кто такой «этот Адольф Гитлер».
– Гитлер? – брезгливо скривился Франц Браун. – Да просто ничтожество…
Потом она благодарила судьбу, что тогда не поверила своему отцу, и больше о Гитлере с ним не говорила.
Да, Ади не очень-то церемонился со своей Чапперль. Прямо в ее присутствии, так, словно она всего лишь забавная расписная кукла, он мог запросто философствовать о незавидном месте женщины в жизни мужчины:
– Высокоинтеллектуальный мужчина должен жениться на примитивной и глупой женщине. Я привлекаю к себе множество женщин, потому что не женат. Это было особенно полезно в дни борьбы за власть. Женатый политик, словно актер, перестает быть идолом в глазах обожающих его женщин, а именно они – более половины его избирателей. Мужчина должен иметь возможность поставить свою печать на каждую женщину. А женщина и не хочет ничего другого.
И при этом Ева смотрела на него с каким-то неестественным восторгом, не смея, да и не желая вставить ни слова.
Правда, Еву страшно раздражало, когда Гитлер в ботинках и какой-то старомодной пижаме перед тем, как завалить ее прямо на пол, пытался дрожащими пальцами стащить с нее одежду. Но раздражение и восхищение предметом своей любви были неразделимы.
– Он даже туфли не снимает, – тайком жаловалась она Шпееру. – Иногда мы и до постели не добираемся. Мы растягиваемся прямо на полу. На полу он выглядит очень эротично!
Ради «своего фюрера» Браун была готова на все. Решив, что Ади нравится высокая грудь, она – обладательница грациозного и тренированного тела – набивала бюстгальтер носовыми платками. Часами слушала скучнейшие монологи на любые темы – начиная с чудовища Лох-Несса, планов о создании ракеты для полета человека на Луну и кончая аршинными цитатами из Шиллера и Гете.
