— На чье счастье разложим?
— Мазярго, Мазярго! — загудели в доме.
Гадали долго. Сначала девушке выпали две Вирявы (покровительницы леса), потом остались только Мазярго и ее суженый. Девушка стеснительно улыбнулась. А пылающее лицо выдавало внутреннее волнение.
Тикшай с Кулясом сидели на широкой скамье у печки. Куляс то и дело обнимал сидящих по обеим сторонам девушек, которые, смеясь, сбрасывали со своих плеч его руки. А Куляс опять обнимал и громко смеялся:
— Вот и мне погадайте, по какой дороге и в какую сторону этой ночью отправляться?
— В баню к Инжевату. Там и в самый лютый мороз пол не замерзает, — певучим голосом, будто золотые бусы рассыпала, засмеялась тетка Окся. Ее мужа придавило срубленным деревом в лесу, теперь она вольная птица, что хочет, то и делает. Тем более, что удалась фигурой и лицом, будто игрушка, которую всем хочется в руки взять, особенно мужчинам.
По домам разошлись в полночь. Тикшай пошел провожать Мазярго. Правду сказать, какие это проводы — сделаешь шага три от порога тетки Окси — и вот он, дом Мазярго.
Под окнами молча постояли. На улице тихо, не слышно даже дуновения ветерка. Только кое-где раздавался лай собак да испуганно голосили то здесь, то там встревоженные кем-то петухи. Тикшаю нравилось место, где жила Мазярго — сразу за домом начинался лес. Сейчас лес стоял черным высоким забором, за которым уютно прятаться двум влюбленным.
— Вы что, утром двор ставить начнете? — первой заговорила девушка.
— Отец так сказал, — вздохнул Тикшай.
— Тогда завтра обливать не выйдешь?
— Чего обливать? — Тикшай не сразу понял, о чем она спрашивает. Забыл, что в доме тетки Окси договорились выйти сзывать дождь. В Вильдеманове есть такой обычай: когда долго не бывает дождей, люди выходят просить Верепаза напоить землю, а молодежь обливает друг друга водой.
— Как-нибудь выберусь, — неуверенно пообещал парень.
— Тогда в обед снова встретимся, — засверкали в глазах Мазярго искры надежды.
— У-о, у-о! — где-то невдалеке застонала незнакомая птица.
Мазярго убежала, счастливая.
Шагал Тикшай по широкой сельской улице домой, и в сердце его расцветала весна, а за спиной вырастали крылья.
* * *
Новый день опять Верепаз начал ослепительным солнечным светом. Бесконечное солнце с рассвета до заката жгло траву, иссушало вильдемановские поля, выпивало родники и колодцы. От засухи хорошего не жди. Крытые соломой дома в испуге прижались к земле. Слепыми окнами глядели на солнце и дрожали от страха. Как не бояться: вспыхнет сухая солома — полсела сгорит! В прошлом году в соседнем Колычеве половина жителей осталась без крова. И до сих пор в землянках живут, как кроты.
