Царь Иван Грозный приказал задушить Московского митрополита Филиппа, чтобы взять церковь под свою руку и стать единственным хозяином на Руси.
Царский приказ исполнил опричник Малюта Скуратов. И с того времени митрополита уже выбирал не церковный собор, а ставили цари.
Если привезти мощи Филиппа в Успенский собор, где находятся гробницы митрополитов и Патриархов, — разве у кого-нибудь поднимутся руки на служителей Бога? Власть церкви упрочится. Правда, нынешний Патриарх, Иосиф, очень стар, в этом Никон убедился. Так что от него новых дел не жди. Зато в себе Новгородский митрополит чувствовал большую силу и стремление к великим переменам. Все складывалось как нельзя лучше: царь поверил Никону, считает его преданным себе. В письме он изложил свою высочайшую волю: в Соловки, где хранятся мощи святого Филиппа, нужно поехать сразу же после Пасхи — нечего время тянуть. В помощь Никону прибудет князь Хованский с полсотней стрельцов. Он же привезет подписанную Государем грамоту о покаянии за своего прадеда Ивана Грозного. В Соловках нужно будет ее зачитать при всех прихожанах, иначе мощи не отдадут. В письме также давалось разрешение взять у Хилкова пятьдесят стрельцов.
Воеводу Никон пригласил днем. Весть о поездке в Соловки тот встретил как должное, возражать не стал: невыполнение приказов царя к хорошему не приведет. О другом Федор Андреевич переживал: пришла весна, через Волхов много едет купцов из других стран, число нарушителей границ изо дня в день увеличивается. Стрельцов и самому не хватает.
Никон знал, что воевода службу Богу ни во что не ставит, но вынужден подчиниться. Поэтому холодно простился с ним и позвал Никодима:
— Подавай обед! У меня после Хилкова аппетит разыгрался.
Никодим принес ему в серебряной чашке грибной суп. От него пахло осенним лесом, ароматный запах щекотал ноздри. Никон поел с наслаждением, а потом начал хвалить служку. Старый монах удивленно смотрел на него: то доброго слова не услышишь, а теперь, видишь ли, даже о здоровье спрашивает. Какое уж здоровье в семьдесят три года! Ноги ходят — и за это Господа нужно благодарить. Правда, Никодим никогда не боялся владыки, но сказанные теплые слова глубоко затронули его душу. У старика текли слезы и, чтобы их скрыть, он поспешил убраться из покоев.
Никон опустился на колени перед иконой Богородицы и стал молиться. Молитва вышла краткой. Сосредоточиться мешали думы о бренном: о монастыре, о предстоящей поездке… Вернулся к супу, встряхнул колокольчик.
