Рядом лежал пожилой солдат, тоже раненный в живот. Лицо его было желто-серым, как у покойника. Пуля, оставив на теле крохотное лиловое пятнышко, застряла внутри. Шансов выжить у него было немного.
Вокруг раненых вилось огромное количество мух и слепней. Особенно они досаждали тяжело раненным. Насекомые облепляли лица, набивались в рот, нос, в открытые раны. Один солдат еще пытался языком выталкивать мух изо рта. Они нехотя выбирались оттуда, но тут же забирались обратно. Вскоре и эти слабые движения языка прекратились... Отмучился солдат.
Раненые все прибывали. Их подвозили на крестьянских повозках, запряженных тощими лошадьми, вероятно, реквизированными у населения.
Но вот подъехало несколько легковых машин. Из них вышли щеголеватые самодовольные эсэсовские офицеры с кокардами в виде черепа на фуражках. Один из них, окинув взглядом огромную массу пленных и гору трофеев, сказал, обращаясь к остальным офицерам:
— Жаль, что маршал Тимошенко не присутствует при этом. В знак благодарности за такой весомый вклад в нашу победу фюрер зарезервировал для него рыцарский крест с дубовыми листьями!..
Я готов был провалиться сквозь землю от стыда и позора. Был уверен, что маршал Тимошенко уже пустил себе пулю в лоб. Но, как выяснилось позднее, он не только не был разжалован, но оказался дважды Героем Советского Союза, и его имя было присвоено одной из военных академий!..
Но вернемся к ходу событий на грешной земле. С помощью громкоговорителя офицер СС объявил на ломаном русском языке:
— Евреям и комиссарам выйти вперед!
Вышли человек двадцать. Посчитав, что этого недостаточно, несколько эсэсовцев прошли вдоль рядов пленных, выталкивая вперед тех, кто по их мнению, должен был выйти добровольно. Комиссаров сразу же куда-то увели, а евреям, их было девять, дали лопаты и приказали копать яму по соседству с местом, где лежали мы — раненые.
Тем временем появился врач в офицерской форме. С помощью наших пленных санитаров он начал осмотр раненых. В руках у него был стек, которым жокеи подгоняют лошадей. Концом стека он открывал и ощупывал раны. По его указанию одним делали перевязки, других, тут же грузили на повозки и увозили, третьих оставляли лежать, не оказывая помощи.
Судя по всему, шла квалифицированная сортировка: на тех, кто еще может сгодиться, и тех, кого в отходы...
Дошла очередь и до меня. Врач стеком отвел половинки брючины и жестом приказал согнуть и разогнуть ногу. Тут он обратил внимание на еще свежий шрам от первого ранения разрывной пулей.
