У меня на глазах пустил себе пулю в висок генерал (кажется, это был командующий 6-й армией — Городнянский)...
В небе снова послышался нарастающий гул моторов. С каждым мгновением он становился все мощнее. Приближались бомбардировщики. Будто туча саранчи, они закрыли небо. И началось светопреставление...
Взрывы сливались в сплошной грохот. На смену отбомбившим эскадрильям прилетали новые.
Я укрылся в свежей воронке, знал, что вторичное попадание в ту же воронку маловероятно. Туда же спрыгнул еще один солдат. Он сразу плюхнулся на дно лицом вниз, прикрыл голову руками. Я же, как делал это обычно во время бомбежек, лег на откос воронки лицом вверх так, чтобы видеть направление падающих бомб. Делал это по привычке, усвоенной еще из занятий боксом: видеть направление удара, встречать его с открытыми глазами, уходить от удара или блокировать его. Следя за надвигающейся волной «юнкерсов», я видел, как из-под фюзеляжей появлялись одна за другой, с одинаковым интервалами, черные точки бомб. Они устремлялись вниз по параболе, и можно было приблизительно определить место их приземления. Но вот я заметил, что несколько бомб летит прямо на нас...
— Уходим! Здесь накроет! — крикнул я, вскочил и бросился бежать. Взрывной волной меня кинуло на землю.
Когда отгремели разрывы и дым рассеялся, я вернулся к воронке. Она быль разворочена прямым попаданием. На дне, перемешанные с землей, виднелись куски шинели и сумка от противогаза... Метрах в тридцати от воронки лежало окровавленное тело того самого солдата. Он был еще жив. Я хотел перевязать его, но к нему трудно было подступиться — он весь был иссечен осколками и истекал кровью. Я не знал, как помочь ему. Попытался позвать кого-нибудь на помощь, но куда там — каждый, используя короткую передышку, старался поглубже зарыться в землю. Если не было лопаты — скребли грунт касками или штыками, а то и просто руками... Новая воздушная атака заставила меня снова прижаться к земле.
В этом огненном смерче даже мертвые не обретали покоя. Вместе с живыми их швыряло взрывной волной, кромсало уже искореженные тела. Они подскакивали, падали, вздрагивали от новых разрывов и попаданий осколков.
Когда бомбардировщики улетели, тишина установилась лишь на миг. Ее разорвали орудийные и минометные залпы. Воздух наполнился ревом снарядов и воем мин. Они летели со всех сторон, добивая то, что еще уцелело. От непрерывного грохота в ушах стоял звон. Кругом дым и пламя, кровь и стоны. Сознание уже плохо воспринимало то, что творилось вокруг.
