Кончиками пальцев он прикоснулся к ее шее, и по ее телу пробежала дрожь.
— И вы действительно считаете, что юриспруденция дает выход страстям?..
— По крайней мере, надеюсь на это...
Она открыла глаза, и улыбка сошла с ее губ.
Он придвинулся вплотную, его лицо было совсем рядом, а руки обнимали ее плечи. Сигнал тревоги прозвенел в ее мозгу слишком поздно.
— Пора домой,— поспешно сказала она.— Завтра мне нужно быть в суде к девяти.
— Я с вами. Еще минутку.
— Я знаю дорогу, Стивенсон!
— Я с вами,— повторил он таким тоном, что стало ясно: он имеет в виду не просто проводы. Он забрал у нее бокал и отставил его в сторону.— Мы говорили о страстных натурах.— Его пальцы гладили ее волосы, тонули в них...— И о выходе...
Она инстинктивно уперлась рукой в его грудь, но он все крепче обнимал ее.
— Стивенсон, я пришла помочь вам, а не в игры играть,— напомнила она, но его губы были уже слишком близко.
— Проверим, насколько верна ваша теория, советник.— Он легонько прикоснулся к ее нижней губе... еще раз... Сняв эту возбуждающую пробу, он жадно присосался к ее рту.
Она могла бы остановить его. Конечно, могла бы, подумала Эйджи. Она знала, как защитить себя от посягательств. Но вся сложность заключалась в том, что она не могла решить, хочется ли ей защищаться.
Его губы были такими... алчными. Такими нетерпеливыми. Такими жадными. Если бы это случилось тогда, когда она еще могла сопротивляться, у нее просто заколотилось бы сердце, а потом все незаметно закончилось бы само собой. Но теперь ее затопила горячая волна желания. Чьим оно было — его, ее? Наверно, общим. С протяжным, гортанным стоном она погрузилась в волну, накрывшую их обоих...
Он был готов к тому, что ему дадут пощечину или расцарапают лицо. Он бы смирился, заставил себя удовольствоваться восхитительным ощущением короткого поцелуя. Конечно, ему хотелось бы большего, но он никогда не стал бы силой брать то, что ему не хотят отдать добровольно.
Нет, она не отдавала. Она потеряла голову. Перед тем как их губы слились, он увидел в ее глазах пламя, то темное, жидкое пламя, которое всегда сопутствует страсти. Когда первый жгучий поцелуй сменился долгим и томительным, она ответила ему так пылко, что он утратил власть над собой.
А этот стон! У него дрожь пробежала по спине от восхитительного, блаженного звука, требовательного и покорного одновременно. Когда стон замер, она все еще прижималась к его худому, жилистому телу, и это заставляло его дрожать от возбуждения.
