Поднявшись на верхний этаж, я сняла прорезиненный чехол с незаконченной фигуры из глины. Это был самый подходящий момент для оценки своей работы, так как глаз еще не успел привыкнуть к каким-либо структурным неправильностям. Отступив назад, я взглянула на фигуру. Художественное чутье настойчиво подсказывало мне, что даже в таком неотделанном виде в ней уже ощущались эластичность и жизненность, чего так недоставало в моих более ранних работах.
— Хорошее начало, — тихо сказал за моей спиной Альфред Тернер.
Я резко повернулась, чувствуя себя очень несчастной. Теперь я не сомневалась, что делаю глупость, уезжая в Египет. Изложив свои планы Тернеру, я ожидала встретить с его стороны в лучшем случае вежливое безразличие.
— Вы держитесь за жизнь обеими руками, — сказал, он, наконец, — и ваша лепка от этого не пострадает. У вас достаточно знаний, чтобы продолжать лепить мысленно, и если даже в течение нескольких месяцев вы ни разу не притронетесь к глине, то, возвратясь, вы станете лепить лучше. Изучайте внимательно все скульптуры там, на месте, присматривайтесь к местности, наблюдайте за людьми. Мне бы самому хотелось, хоть раз увидеть египетскую скульптуру на ее родине, а не в музее.
Я вернулась к подставке и исступленно работала до половины десятого. Затем натурщица сошла со своего помоста, и сосредоточенное молчание студентов внезапно нарушилось: все принялись смачивать чехлы и натягивать их на свою работу. Тут только я вспомнила, что уже более восьми часов ничего не ела.
Ну и денек. Меня потянуло в мою тихую комнатку. В центре Лондона можно найти уголок, в котором царит такая глубокая ночная тишина, какую вы не найдете во всей стране.
Дворники еще не приступили к уборке, и на тротуарах и в канавах валялись выметенные из уже запертых лавок обрывки газет, капустные листья, луковая шелуха, солома. Я направилась к магазину на углу, который обычно был открыт далеко за полночь. В нем торговали брат и сестра, оба с круглыми белыми лицами и в круглых белых передниках. Магазин сверкал чистотой и распространял приятный аромат — странную смесь запахов сыра, специй, рассолов и опилок. С новыми покупателями хозяева обращались как с приезжими с континента: «Немного р-русского салата для мадам, не так ли?» Однако по мере того как завязывались дружеские отношения, они постепенно переходили на естественный тон; так что в этот вечер я, покупательница с годовым стажем, была встречена веселым приветствием: «Алло, дорогая, что вам?»
