— Надежда Лисовская — певица, — сообщил мне в трубку Петя. — Известная в прошлом. Не припоминаете?
В памяти моей промелькнула какая-то туманная картинка. Нэп, кафешантан, блондинка в блестках, фортепьяно. Эпоха немого кино.
— Слушай, она разве жива? — поразился я.
— Еще как жива, Болеслав Янович, — грустно проговорил помощник Петя. — Как огурчик.
— Но ей должно быть лет сто?
— Уверяет, что восемьдесят, — осторожно сказал Петя. — Выглядит на пятьдесят. Настырна как двадцатилетняя. Хочу, говорит, внести вклад в общее дело. Мою, говорит, «Девочку Надю» народ обожает. Требует включить ее в программу гала-концерта, вынь ей да положь Красную площадь. Три сотни звезд участвуют, и ей невтерпеж.
Ситуация прояснилась. Значит, все же гала-концерт. Триста звезд, так-так. Да еще на главной площади Москвы. О фокусах Волкова я, как водится, узнаю последним. Проклятый гигантоман, он опять за свое! Ну погоди.
Свободной рукой я дотянулся до черного телефона и приказал:
— Волкова — ко мне. Извлечь и доставить. Если нет на месте, разыскать. Срочно.
— Разыщем и доставим, — четко, по-военному ответила Ксения и повесила трубку.
Тактичный Петя дождался, когда секретарша даст отбой, и тихо спросил в другое мое ухо:
— А с Лисовской что мне делать? Поблагодарить и отпустить?
— Пусть посидит у тебя в приемной, — коротко сказал я. Если Волков вздумает отпираться, у меня наготове свидетельница. Эх, надо было мне взять в штаб хоть одну энергичную бабку. Из таких получаются самые лучшие информаторы. Наши хваленые социологи им и в подметки не годятся.
— Вас понял. — С этими словами Петя отключился.
Пока я разговаривал по двум телефонам, дизайнер Монахов тоже времени зря не терял. Он разыскал в стенном шкафу полпачки крекеров и теперь меланхолично их лопал. Глядя на этого типа, можно было подумать, что он живет впроголодь и отъедается только в начальственных кабинетах. А между прочим, ставка у него — ого-го. Ценными специалистами нельзя бросаться, нам же хуже будет. Вот еще одни грабли, на которые наступал бывший хозяин моих апартаментов. Поэтому он теперь на пенсии, а я — в его кресле. Диалектика.
— Ну что? — поинтересовался Монахов, дожевав последний крекер. — Мы запускаем агитпродукцию? Торговля торопит, им нужно отстреляться за два оставшихся дня.
— Запускайте, — велел я. — Можете немедленно дать команду. Идут все ваши серии, кроме двух. Кроме зубной пасты и каши «Геркулес». Их до выборов пускай попридержат на складах.
