Он показался мне смутно знакомым.
Я не то чтобы испугался, скорее, насторожился. Защищаться мне было нечем — дороги у нас мирные и разбойников нет. Зачем нам копья и ножи? Это для тех народов, которые еще не додумались до использования мозгов в конфликтах.
Мужчина подал мне руку и сказал:
— Винф Искагинн. Или просто Винф.
Я уклонился от рукопожатия. Его поведение показалось мне подозрительным; чересчур любезным. Даже приторным, я бы сказал.
И все казалось, что где-то он мне уже встречался… Но вот где?
— В чем дело? — спросил я.
— Я бы поставил вопрос по-другому, — сказал новоиспеченный знакомец, не подав и виду, что заметил мой не слишком дружелюбный жест, — а именно: что следует делать — как тебя там?..
— Лемт, — с неохотой выдавил я. — Рене.
— Вот, — сказал ойгур и продолжил. — Что следует делать Лемту… Рене в ближайшие полчаса, для того, чтобы его не убили.
Таким тоном обычно говорят о погоде.
Я усмехнулся, но смешок вышел нервный.
— Мое исчезновение заметят… — я натянул поводья Семерки, лихорадочно роясь в памяти в поисках хоть каких-нибудь боевых заклинаний.
Убежать мне, конечно, не удастся. Но я мог бы попытаться.
— Ты не попадешь в Университет, Лемт. И про родных тебе лучше забыть.
Это начинало меня раздражать.
— Слушай, это не твое дело… ойгур. И не тебе советовать, что мне следует делать. На вашем полуострове только этим и занимаются — лезут, куда их не просят?
Винф сделал гримасу — что-то вроде хорошо спрятанного недовольства, и показал на круп моей лошади.
— Укравший паучью лилию приговаривается к смерти.
Я вдруг понял, почему его лицо кажется мне знакомым.
— Так это был ты? Вчера, в моей комнате?
Он ничего не ответил и протянул руку. Я отступил.
— Не думаю, что мне что-то сделают, — сказал я, впрочем, без особой уверенности.
— Ты думаешь, кто-то будет разбираться?
— Очень смешно, — сказал я.
Я хлопнул Семерку по шее и устремился вперед по дороге.
Винф не отвязывался, хотя была у меня такая смутная надежда.
— Это не шутки, придурок, — сказал он. — Хочешь жить — слезай и пересаживайся ко мне. Возьми только самое необходимое, а лошадь — отпусти.
Я продолжал ехать, как ни в чем не бывало. Винф сплюнул.
— Ну как знаешь, — он подъехал ближе. — Цветок отдай. Ты не представляешь, что мне пришлось пройти, чтобы…
Вместо ответа я пришпорил Семерку. Винф, ругаясь, бросился меня догонять. В этот момент между нами пролетело нечто узкое и длинное, ярко-голубого цвета, как будто часть неба вдруг стал стрелой. Оно застыло на мгновенье, полыхнуло светом и исчезло.
