— Её зовут Эмилька, — вырвалось у него совсем неожиданно.
— Да? — удивилась Майка. — И что с того?
— Почему ты называешь её Дульсинеей?
Майка помолчала. В данный момент между супругами возникло как бы перемирие, которое одним словом она могла бы превратить в кровавую битву и даже в ожесточённую войну. Майка задумалась. Нет, пока не стоит…
— Да так, простая ассоциация, — небрежно бросила она. — И заметь, до чего культурная — прямиком из Сервантеса…
* * *
— Откуда ты вытряхнула эту Дульсинею? — поинтересовалась Боженка, уже разместившись у Майки в том кресле, что поудобнее.
Майка таскала на стол продукты, дополняя Боженкину предусмотрительность. Предчувствуя скорое появление подруги и протестуя против экономии, она запаслась пирожками, оливками с анчоусами, фаршированными сыром шампиньонами и тонной сырных палочек. Всё дорогущее и отлично подходящее к принесённым Боженкой напиткам: финской водке и белому вину.
— Сопьёмся мы с тобой, — равнодушно констатировала хозяйка. — Как откуда, Дон Кихот увидел в ней божественную красоту и впал в исступление, хотя это была обычная коровница. Точь-в-точь подходит.
— Слушай, и правда. А мне как-то в голову не пришло! К ситуации подходит, а к этой подстилке… По мне, так больше подходит Вертижопка.
— По мне, тоже. Но от Вертижопки мне придётся отказаться — скрепя сердце, но придётся, поскольку Доминик при упоминании этого звучного имени глохнет и синеет. С чего начнём?
Боженка серьёзно задумалась, внимательно исследуя накрытый стол.
— С вина. Ещё холодное. К водке приступим на трезвую голову, наоборот выйдет хуже. Если дашь мне штопор…
— Лежит у тебя под носом. Погоди, поставлю водку в холодильник.
Наконец, подруги устроились со всеми удобствами. Майка без сожаления оставила рабочее место ввиду отсутствия покамест перспектив на похоронные шедевры. Боженке не терпелось поскорее доложить, с чем примчалась. Вслед за ней принеслось негодование.
— Знаешь, как она к нему обращается? Как называет?
Майка вопросительно взглянула на подругу.
— Она говорит ему «Доминисик»! Представляешь?! Доминисик!
— На людях?…
— На людях! Вроде как без свидетелей, но чёрта с два! Там глухих нет. «Доминисик, я принесла распечатки»…
Негодование, принесённое Боженкой, со злорадным смешком зависло над столом.
Майка на минутку прекратила разливать вино, закрыла глаза, открыла и завершила операцию.
— По такому случаю нам бы спирту хлопнуть, а не благородного вина. Откуда информация?
