— Да бог с тобой! Оглохнет. Да так, что собеседнику ещё два года икаться будет. Ладно уж, скажу. Дураком себя чувствует, что так лопухнулся, и, понятное дело, не горит желанием, чтобы ему его же косяками в нос тыкали. Это ты в состоянии понять?
Павел был очень даже в состоянии. Допил кофе, поблагодарил за предупреждение и отчалил в лёгком трансе.
Остались всего три мегеры.
* * *
В своих взглядах на жизнь Вертижопка давно определилась.
При любых обстоятельствах она пускала в ход свой специфический и, по сути, единственный, козырь и прекрасно знала, что в других достоинствах ей нет нужды. Не встречала такого, кто не попался бы на эту её прелесть, а если и был, то являлся извращенцем или, на худой конец, исключением, что только подтверждало правило. Могла себе позволить выбирать. Правда, она испытала в жизни много разочарований, — всё чего-то недоставало, совсем уж было решилась остановиться на Зютеке, но потом выбрала Доминика. Окончательно и бесповоротно.
В Доминике было НЕЧТО, и Вертижопка сама не заметила, как влюбилась насмерть. Понятное дело, делиться ни с кем не собиралась, и он ей нужен был целиком и полностью, законно, крепко-накрепко и в исключительную собственность. Он хотел того же — в этом она не сомневалась, но просто удивительно, до чего мало старался. Плевать на жену и детей, избавиться от них, и конец. Она-то сделала всё возможное, чтобы ему это растолковать, но тут, как назло, слишком рано вернулся тот деревянный обалдуй из Канады, и чёрт принёс незнамо откуда его невесту, у которой нет других забот, как только за него цепляться. Квартира, похоже, пропала, даже если снова обалдуй уедет, то сдавать не будет, сам ей сказал…
И так это несчастье некстати. Совсем уж собралась с Домиником по-другому действовать, а тут незадача. Что-то явно шло не так, он, похоже, избегал её. Ну, работы много, так что с того? Работа — не заяц, мог и постараться. Только не старался. Торчал в бюро, как приклеенный, другие, конечно, тоже торчали, но через раз, а он — всё время. То у паршивых механиков, то у дурацких технологов, где вообще ни слова не поймёшь из того, что говорят. А он там, как дома, и весь аж светится!
Вертижопка злилась. Хотела Доминика наказать, пусть почувствует, как без неё, но получалось наоборот: это она чувствовала, как без него худо. А бывало и того хлеще — уходил пораньше вместе со всеми: мол, дети, детей, видите ли, ему надо укладывать, будто без него лечь не могли. Вот ещё, дети, ерунда какая!
