Девушки готовы были нести его на руках, Боженка лично проверила, куда он садится, а кофе новый собеседник получил немедленно.
— Добусь чуть в обморок не грохнулся, когда она сегодня в их бюро нарисовалась. У неё больничный, а на службу притащилась, работящая, ничего не скажешь.
— Ты трезвый? — не сдержала подозрений Майка.
— Как стёклышко. Ходит, палочками подпирается, осторожненько так, без спешки. А также без ожидаемых результатов. Боже, что за кофе! Готов продать все шпионские тайны!
— Не надо нам шпионские. Давай ветрячные!
— Всегда готов. Искала Доминика, но его не было. К водяным заходила, но и Зютека не застала. Эльжбета догадалась, «где собака порылась»: пострадавшая названивает, как бешеная, а никого заловить не может — не везёт или ещё что, — а посему решила лично к поклонникам наведаться, рассчитывая воздействовать своими прелестями на близком расстоянии. Это не я придумал, Эльжбету цитирую.
— А где же Зютек? — заинтересовалась Боженка, бросив подозрительный взгляд на свой макет.
— Весьма предусмотрительно — на природе. Может, у него были нехорошие предчувствия? Вон там! Приблизительно.
Схватив длинную тонкую палку, которой поправляли вьющиеся по стенам и потолку растения, Павел с удовольствием ткнул в самый дальний угол макета, где работы по урегулированию течения речки уже были завершены. Боженка немедленно насторожилась:
— А что он там делает?
— Ничего. Прячется. Наша гурия ходить-то ходит, но так далеко не доберётся. На природе он в безопасности, а всякие планы и чертежи за ним новый помощник таскает, мужеского полу. Сплошная польза и ничем не крутит.
— Так-то оно так, но не будет же он там всю жизнь скрываться!
— Нет надобности, — загадочно произнесла Луиза, вставая и ловко обходя место будущей кафешки прямо у себя под ногами. — Мне кажется, вертлявой порче пришёл конец…
И вышла из мастерской.
Павел посмотрел ей вслед, затем на Майку.
— Похоже, она что-то с Зютеком сделала, — неуверенно и с некоторым беспокойством произнёс он. — А ты с Домиником. Зютек хоть не скрывает своих чувств, отвращением к Вертижопке так и пышет, а вот Доминик молчит, как сыч, но ведёт себя так, будто этой овцы и на свете не было. Настроение у него такое… как до всей этой истории, пока она на горизонте не появилась. Как тебе удалось её стереть?
— Он сам стёр, — буркнула Майка.
— Не хочу показаться невежливым…
— Вот и не показывайся. Никому не советую с ним на эту тему разговаривать.
— В морду даст?
