— А когда вас звали, вы убегали еще быстрее?
— Вот именно. На помойку. Предпочла помойку… поклоннику.
— Обиделся, — буркнула себе под нос Мартуся, явно проникшие сочувствием.
— Любой бы обиделся, — вполголоса поддакнула я. — Особенно кретин.
— Минутку, — урезонила нас Аня. — Из чего следует, что госпожа Олдяк посетила также мусорную свалку. А в руках у вас ничего не было?
Клара оживилась и сменила гнев на милость:
— Очень даже было! Только не у меня, а у нее!
— Разумеется, у нее. Просто чтобы не путаться…
— Да ладно… Гнусные инсинуации. — И все это я делала специально, ему назло, ничего не покупала, с самого начала таскалась с доверху набитым большим целлофановым пакетом, а потом удрала на свалку и пропала.
— После посещения свалки вас больше не видели?
— Вот именно. Исчезла Назло.
Клара явно до сих пор не могла пережить казацко-татарских инсинуаций.
У Ани имелся солидный опыт проведения судебного расследования. Выводы были готовы через три секунды.
— Получается, что пани Олдяк помчалась на Мировский рынок с выкупом, оставила его на помойке и как можно скорее улетучилась. Некто, возможно переодетый бомжем, забрал пакет. Этот ваш… навязчивый обожатель не упоминал, что там крутился какой-нибудь, скажем, соперник?
— Нет. — Клара так удивилась, что даже перестала злиться. — Странно, ведь он должен был как раз что-то в этом роде заподозрить! Но если настоящий бомж… вряд ли принял бы его за конкурента…
— А может, какая бабушка-старушка-нищенка? — подсказала, горя желанием помочь следствию, Мартуся.
— Людей там было много?
— Откуда мне знать? Меня же там не было! Обычно бывает много. Столпотворение.
Много людей… Столпотворение… Что-то у меня внутри звякнуло. Уже второй раз, а в первый вовсе не касалось никакой замаскированной тетки, тетка вылезла сама и заглушила воспоминание. Чтоб мне раньше вспомнить!
— Ну и идиотка же я! — Мое заявление прозвучало так громко, что все обернулись, прервавшись на полуслове. Я вскочила было со стула и тут же плюхнулась назад. — Двойная идиотка, в квадрате, — добавила я для тех, кто еще не понял.
Никто не возражал, надеюсь, из вежливости, но причины столь неожиданной самокритики всех интересовали. Я охотно объяснила — мне не жалко, следствию, правда, это ничуть не помогло.
Дело о похищении многолетней давности, в которое я в некотором роде была замешана, помнилось весьма туманно. Много людей, столпотворение и торговая точка смутно маячили где-то на самом дне памяти. А на дно были запиханы по ненадобности, так как я все подробно записала сразу же после события, так, на всякий пожарный. Записала и успокоилась, нечего память перегружать. Компьютеров тогда не было, я печатала на электрической пишущей машинке, на плохой бумаге, может, даже на оборотках. Потом засунула эти листы куда-то, потом был переезд, и где они сейчас находятся — бог весть.
