Но вот что он сказал в самом конце: «Хорошая литература — это способ донести истину о каком-то мире до тех, кто его не знает. По-моему, эта цель сама по себе высока и благородна… Литературе, наверное, не стоит взваливать на себя обязанности что-то изменять. Однако она должна быть для того, чтобы мы, ее создающие, испытали все наши муки и весь восторг, а наши читатели переживали особое наслаждение, убеждаясь, что вещь сделана на совесть, что это не однодневка, что в ней есть красота. Что она вроде костра, пусть заливаемого дождем, пусть еле мерцающего, но все равно не гаснущего, — ведь так уж устроен мир, что необходимы искры, разлетающиеся от этого огня».
Думается, не угаснут искры и того костра, который зажег Реймонд Карвер.
А. Зверев
Карлайл оказался в беде. Ему было трудно все лето, начиная с июня, когда от него ушла жена. Но приходящая няня понадобилась ему лишь недавно, когда до начала занятий в средней школе, где он преподавал, оставалось несколько дней. До этого обязанности няни выполнял он сам. Не отходил от детей ни днем, ни ночью. Их мать, как он им объяснил, отправилась в длительное путешествие.
Первой няней, которую он взял, оказалась толстая девица девятнадцати лет по имени Дебби; она сказала, что выросла в большой семье и малыши ее любят. Дебби назвала несколько фамилий людей, которые могли бы дать ей рекомендацию, и записала их адреса карандашом в блокноте. Карлайл взял листок, сложил его и сунул в карман рубашки. Сказал, что завтра ему надо в школу, поэтому пусть она утром и приходит. Она сказала; «Ладно».
Он понимал, что жизнь его вступает в новую фазу. Айлин ушла, когда он еще проставлял ученикам годовые отметки. Объявила, что уезжает в Южную Калифорнию, где начнет новую жизнь. Она уехала с Ричардом Хоупсом, коллегой Карлайла по школе. Этот Хоупс преподавал драматическое искусство, а заодно вел занятия по стеклодувному делу; судя по всему, отметки ученикам он выставил заранее, быстренько собрал вещички и вместе с Айлин покинул город. Теперь, когда мучительно трудное лето осталось позади и наступал новый учебный год, Карлайл понял наконец, что без приходящей няни ему не обойтись.
Первые его попытки успеха не принесли, и когда он уже почти потерял надежду, ему подвернулась эта Дебби.
Поначалу Карлайл радовался, что она согласилась у него работать. Он вверил ей и дом, и детей, точно это была его родственница. Так что винить ему, кроме себя и собственного легкомыслия, было некого, когда несколько дней спустя он приехал из школы раньше обычного и обнаружил перед домом чей-то автомобиль. С зеркала заднего вида свисала пара побрякушек. В палисаднике, к своему изумлению, Карлайл обнаружил собственных детей — чумазых, в запачканной одежде; они играли с большой собакой, которой ничего не стоило откусить ребенку руку. Его сынишка Кейт икал и имел заплаканный вид. Дочь Сара, увидев вылезавшего из машины отца, тоже захныкала. Оба сидели на траве, а собака лизала им руки и лица. Когда Карлайл подошел к детям, пес зарычал, но все же немного отступил. Карлайл взял Кейта и Сару под мышки и понес к парадной двери. В доме орал проигрыватель — от его рева дрожали стекла.
