Я — это ты | страница 28
У дверей его встретила Ева — помощница, доверенное лицо и самый близкий друг. Как всегда безупречно одета в строгий серый костюм по фигуре, идеально накрашена и гладко причесана. Дома она становилась совершенно другой — носила дурацкие футболки с зайчиками и розовые шортики.
— Где ты ходишь? — проворчала она. И тут же обеспокоенно спросила, заметив бледный вид и потухший взгляд: — Ты хорошо себя чувствуешь? Анджей, может, домой поедешь? Тебе нельзя перенапрягаться.
Он устало вздохнул:
— Сделай мне кофе. — Нацепил на лицо улыбку. Он знает, что за дверью его ждет очередное юное дарование, которое будет объяснять, по какой причине достойно выступать в его клубе наравне со звездами. Анджей знал, что позволит ему это сделать, если тот будет достаточно убедителен и оригинален. Он всегда разрешал. Много лет назад в его группу точно так же поверили. Через четыре года у их ног был весь мир, четыре континента. По континенту в год. Улыбка стала мягкой и искренней. Анджей решительно переступил порог кабинета.
Спиной к нему в кресле сидело нечто худое, с высвеченными до белизны волосами, лежащими на макушке каким-то замысловатым начесом. Еще одна жертва дешевых парикмахеров с амбициями крутых стилистов.
— Простите, — доброжелательно произнес Анджей, садясь в мягкое кресло. — Дети… Они всегда требуют внимания.
Нечто скрывало глаза под большими очками. Анджей быстро скользнул взглядом по шее и плоской груди — парень. Каких только фриков к нему не заносила судьба… Что поделать — на сцене его рок-клуба хочется выступить многим. У нечто были пухлые губы и идеально-ровный, словно очерченный по линейке, нос. Искусственный от и до. Анджей не любил пластмассовых людей. Они напоминали ему кладбищенские цветы. Он едва заметно поморщился.
— Я понимаю, — ответило нечто по-немецки.
По коже волной пробежала дрожь. Затем холодок спустился с шеи до самого копчика. Ладони стали влажными, а над губой выступил бисер пота. Он вцепился в гостя взглядом. Тот улыбнулся робко и снял очки. Сердце подпрыгнуло, душа сжалась в точку.
— Я искал тебя, Анджей Мадей. Искал пять лет. Каждый день. Я вспоминал о тебе пять лет. Каждую ночь. Я нашел тебя, Анджей Мадей. Пан Мадей.
Анджей сделал вдох только тогда, когда почувствовал — задыхается. Сглотнул, глядя в широко распахнутые, влажно-блестящие глаза, в которых отражалось столько всего — от детского восторга до панического испуга. Анджей кое-как удержал кривую улыбку на лице. Откинулся на спинку, закурил. Судорожно сжатые пальцы гостя, которыми тот вцепился в подлокотники. Дрожащие руки Анджея. Дернувшийся кадык и резко сузившиеся глаза. Его застали врасплох. Он не готов. Он не может.