— Может, Рыжую проведаем? — закинул пробный камушек Борюсик. — Пусть позовет девочек… После такого надо бы оттянуться на полную катушку…
— Ладно, позвони ей, — разрешил Буханка и, достав из кармана мобильник, швырнул на заднее сиденье.
Борюсик поймал телефон на лету, приложил к уху и быстро перебрал кнопки:
— Але… Рыжая, ты? Смотри ты, узнала! Че делаешь? Скучаешь? Я тоже и не один… Сообразим… Во-во, позови там кого-нибудь… О! Эту позови, Нинку, она такая ловкая, зараза… Ага, ее… Ну тогда мы у тебя через полчаса будем, лады?
Борюсик захлопнул крышку и торжественно объявил:
— Все, культурный досуг обеспечен!
Вот жеребец, такой охочий до баб, в то время как Скворец по этой части не очень ударяет, зато насчет выпивки ему равных нет, просто бездонная бочка какая-то, и кулаки впечатляющие: один удар — и собирай зубы в тряпочку. И, как все здоровяки, немногословный. Действительно, зачем много трепаться, если рожа красноречивее любых слов. Во всяком случае, когда он обходит торговцев на барахолке, никому из них не приходит в голову артачиться.
Рыжая встретила их радушно. Они еще не успели раздавить на троих бутылку, точнее, на четверых, как заявились девочки. Нинка, по специальной Борюсиковой заявке, и еще две, которых Буханка видел впервые: одна тощая с иссиня-черными крашеными волосами, собранными в пучок на макушке, другая длинноносая и веснушчатая. Ни первая, ни вторая Буханке не приглянулась. Нинка, кстати, тоже была еще та красотка, но имела что-то такое, от чего Борюсик тащился. Вернее, умела.
Девки уселись за стол, опрокинули по рюмашке и уставились на Буханку, Борюсика и Скворца: мол, начинайте, чего тянуть. Борюсик сразу облапил свою Нинку. Скворец молча достал из-под стола очередную бутылку водки. Буханка закурил, все еще прикидывая, на какой из двух девок остановить выбор. И уже почти решил, но в его планы вмешался ни с того ни с сего очнувшийся мобильник, небрежно брошенный среди закусок.
Буханка рывком поднес его к уху:
— Да!
Звонил Черкес, авторитет которого в Буханкиных глазах в последнее время существенно пошатнулся.
— Буханка, ты? — прошелестело в ухо.
— Я, хозяин, — тускло отозвался Буханка.
— Где тебя черти носят?
— Так мы же Пехоту хоронили, — отчитался Буханка.
Борюсик и Скворец тоже насторожились.
— Скоро я тебя похороню, — ничего не выражающим голосом пообещал Черкес. — Кончайте бухать.
Буханка чуть не задохнулся:
— Но мы же поминаем…
— Еще успеете, — отрезал Черкес, — лучше дуйте в «Жемчужину». Те, что Пехоту порешили, как раз там, тепленькие. Разберитесь с ними, мальчики…
