– Эллен, – сказал он, – что творится со Стюартом?
– А вам-то что за дело?
– Я знаю, с ним что-то не так.
Эллен бесхитростно ответила:
– Он никому не доверяет.
– Он может доверять мне. Я его не подведу.
– Уже подвели.
– Я?! Когда?
– Стюарту хочется повзрослеть. Но для чего ему взрослеть? Какой мир вы ему оставили?
– Этот мир создал не я.
Эллен улыбнулась:
– Неужели вы не можете что-нибудь придумать – хотя бы сделать вид, попытаться?
– Все уже сделано, – сказал Фергессон, – и в нем это было с самого начала. Когда он появился, процесс был запущен. Тот Человек…
– Да, – согласилась Эллен, – тот Человек гниет в земле.
Ни с того ни с сего Фергессон спросил:
– Стюарт не любит меня?
Эллен задумалась.
– Думаю, он вас даже не замечает. Боюсь, он так и не научился замечать людей. Он чего-то хочет, к чему-то стремится, но все это слишком уж неопределенно, абстрактно и отвлеченно. Этому нет названия. Сто лет назад оно назвалось благодатью. Это поиски человека, которому он может верить. Того, кто не подведет.
– Заметь он меня, он бы понял, что я хочу, чтобы он мне доверял.
– Если бы он мог это сделать, думаю, все у него было бы хорошо. Но он не знает, как. Потому он может лишь продолжать поиски чего-то незримого. Того, что никто на земле не видел, да никогда и не увидит.
Фергессон подошел к концу прилавка и немного постоял. Мимо магазина, напротив запертой входной двери, прошли мужчина и женщина: стук каблуков отражался траурным эхом в полнейшей тишине.
– Я отвезу тебя домой, – сказал он. – Я оставил перед входом машину.
Теперь Эллен встала.
– Да, спасибо. Хорошо бы.
Фергессон вошел в демонстрационную и вырубил телевизор. Он был включен так тихо, что, лишь наклонившись к корпусу, Фергессон услышал слабый металлический шум.
– Ты действительно это смотрела? – спросил он.
– Не совсем. Просто думала, – она двинулась к двери, а он пошел следом, машинально проверяя, все ли телевизоры выключил Хедли перед уходом. Фергессон отпер входную дверь и посторонился, а Эллен ступила на промозглый тротуар.
– Холодно, – сказал Фергессон, когда они сели в машину. Эллен не ответила. – Адски холодно для июня. Включу печку.
Она кивнула, и он включил. Двигатель завелся и равномерно загудел, Фергессон осторожно сдал на пустынную улицу.
– Он вернется домой? – спросил он, когда они свернули на Сидер-стрит.
– Надеюсь, хотя и не уверена, – Эллен спокойно смотрела в окно на темные силуэты домов и деревьев. – У вас с Элис никогда не было детей?
